RU
Мы сидим в небольшом кафе самообслуживания рядом со звукозаписывающей студией, в которой планируем проводить съемку. Хорошего кофе здесь нет, поэтому Антон пьет банановый латте, купленный в автомате, но не жалуется, а даже нахваливает, сравнивая с сухими разводными напитками из детства — «юпи» и «зуко». За окном роняют листву золотистые клены, светит солнце. Глядя на Антона, сразу вспоминаешь сюжеты из его веб-сериала «Внутри Лапенко», где он представал одновременно в нескольких десятках ролей: был и инженером, и журналистом, и альпинистом, и баскетбольным судьей, и водителем лагерного автобуса, и много кем еще. И сразу думаешь о том, как в одном человеке уживалось столько разных персонажей — интересных, характерных и очень смешных.
Антон встает и подходит к музыкальному автомату. Улыбаясь, выбирает на нем мелодию — «Нью-Йорк, Нью-Йорк» Фрэнка Синатры.
Знаешь, чего опасаются журналисты, берущие интервью у комедийного актера? Что не смогут достучаться до самого человека, который привык прикрываться юмором и шутками.
Сейчас я абсолютно настоящий, кстати. Не в роли кого-то. В жизни я не особо смешливый — даже если смотрю откровенно забавный фильм, то смеюсь будто внутри себя, не открыто. Но при этом совершенно спокойно могу и люблю шутить. Когда мы с братьями и Лехой Смирновым снимали «Внутри Лапенко», постоянно хохотали. Из-за этого делали все долго — не могли перестать разгонять шутки. И получали истинное удовольствие от происходящего. Очень много классных дублей выходило из-за того, что я начинал импровизировать и никак не мог остановиться. (Смеется)
Сложно играть столько ролей одновременно и при этом сохранять самого себя?
Важно чувствовать границы и не терять связь с реальностью. Хотя, когда по 16 часов переодеваешься во всех подряд, это непросто. Но я помню то офигенное состояние, когда будто в бреду, в эйфории, практически ничего не ел, но при этом невероятное количество энергии — и выдаешь что-то, а все смеются, и тебе от этого еще круче. Сейчас я думаю: если бы к нам на съемки привезли психиатра, то мы бы с ним, наверное, и уехали. (Смеется) Какая-то дурка все же во мне есть.
Кстати, недавно на одной из творческих встреч Александр Котт, руководящий мастерской на кафедре режиссуры в твоем родном ВГИКе, сказал, что с недавних пор на вступительных экзаменах в театральном обязательно присутствует психиатр.
То есть ты хочешь сказать, что сейчас я бы туда не поступил? (Смеется) Мне кажется, творческие люди все немного странные, нет абсолютно нормальных. У актеров очень живая психика, благодаря этому на них так интересно смотреть. Взять хотя бы роли одного из моих самых любимых актеров — Виктора Сухорукого. Именно внутренняя чудинка делает его таким харизматичным и глубоким. И все гении были таковыми из-за своей ненормальности.
Часто вспоминаешь съемки «Внутри Лапенко»?
Да, особенно сейчас, когда играю в других проектах. По сравнению с «Внутри Лапенко», все нынешние съемки кажутся каникулами. Раньше я был всегда в кадре, менял одежду и образы, делал грим, импровизировал. Отвечал за камеру, свет, монтаж — благодаря этому понимаю техническую составляющую всего процесса.
На съемках других проектов много людей, которые выполняют разные задачи. А ты там просто актер, у которого есть место для отдыха, график, часовой обеденный перерыв и много других приятных бонусов. Ну разве это не круто?
Но при этом ты отказываешься от комедийных ролей. Почему?
У меня действительно есть такая тактика... и я ее придерживаюсь. (Смеется) Дело даже не в комедийных ролях. Мне очень хочется, и, слава богу, сейчас такая возможность есть, выбирать роли — браться за то, чего я еще никогда не делал. Если ко мне попадет какой-то крепкий комедийный сценарий, придет интересный режиссер или нужно будет делать и придумывать что-то необычное — я соглашусь. Но часто предлагают то, что я уже играл «Внутри Лапенко», и мне это не очень интересно. Сейчас мечтаю сняться в фантастическом фильме: что-то с бластерами, звездолетами, космическими путешествиями. Еще сыграл бы какого-нибудь злодея. Хитрого. Ну и что-то драматическое, глубокое.
Ты поэтому согласился на роль собаки в продолжении сериала «Волшебный участок»? Из-за необычности?
В том числе. Плюс я посмотрел первый сезон, увидел, как это красиво и необычно снято, какой оригинальный подход к переосмыслению героев сказок. И принял предложение. Причем меня утвердили как-то даже без проб. Мы просто встретились с режиссером Степаном Гордеевым, классно пообщались. Меня подкупили его первые слова после знакомства: «Знаешь, как режиссер я не очень…». (Смеется) А он очень крутой режиссер! Обычно именно такие так о себе и говорят. И я стал собакой — псом Палычем, который первые несколько серий еще четвероногий, а потом возвращается в свой человеческий облик. Палыча играет очень классная черная собака, умная и воспитанная.
Значит, тебе приходилось ее озвучивать?
Да, я лаял, рычал, кряхтел. (Смеется) Это было, кстати, непросто. Мы долго искали правильные манеры, интонации, чтобы она была обаятельной и не совсем злой. При этом мне нужно было попадать в липсинк — чтобы мой голос хорошо ложился в ее артикуляцию. Такого я еще никогда не делал, роль мне очень понравилась. Надеюсь, у сериала будет продолжение, потому что сказочная вселенная в нем получилась классной. Да и актерский состав там просто чумовой: Николай Наумов, Татьяна Догилева, Дарья Мельникова, Гоша Куценко, Филипп Янковский и, конечно, Илья Соболев — всем было так сложно находиться с ним в кадре! Потому что он постоянно шутит, что, кстати, приветствовалось режиссером. И только мы отойдем от одной его забавной выходки и успокоимся, как он выдает что-то другое. И все опять смеются и не могут собраться с мыслями. Но было очень-очень круто. Если смех продлевает жизнь, то на съемках «Волшебного участка 2» мы все стали бессмертными.
Навыки, полученные во ВГИКе, помогли тебе лучше сыграть эту роль? Студенты часто делают этюды с животными.
Конечно. Во время учебы я играл индюка, страуса. А еще у меня были забавные роли в Электротеатре Станиславского: шампанское, пиво, мертвое тело, муравей. (Смеется) Вообще мне очень нравилось учиться в театральном институте. Я проводил там кучу времени, даже ночевал иногда. Жил в Зеленограде и порой не успевал на последнюю электричку, поэтому оставался в институте. А так каждое утро четыре года подряд гонял в забитом поезде в Москву. Это было ужасно. Я столько зонтов там оставил! Людей в вагоне было так много, что я просто не мог его вытащить из толпы!
Но я очень сильно кайфовал от того, что происходило во ВГИКе. С утра мы всегда смотрели фильмы, потом был перерыв, после — репетировали какой-нибудь танец. А в четыре вечера начиналась практика, мастерство — мы показывали этюды до одиннадцати вечера.
Как ты вообще решил стать актером? Учитывая, что рос в семье, где было 16 детей!
У меня очень творческая семья. Мы всегда что-то придумывали, играли, снимали. Кто-то отвечал за идею, кто-то за костюмы, кто-то — за музыкальную часть. И это очень на нас отразилось, многие выбрали творческие профессии: одна из сестер отлично шьет, брат открыл сервис по реставрации старых машин. А я, сколько себя помню, всегда что-то вытворял. Мелкие за мной бегали и говорили: «Антон, ну давай сделаем спектакль, сказку», подгоняли. И тогда я понял, что мне как будто больше никуда и не надо, а только в театральный. Но с первого раза я не поступил: на дне открытых дверей услышал, что абитуриентам нужно приготовить стихотворение и басню, а мне послышалось «или». И выучил только басню — этого было мало.
Чтобы не терять год, я пошел поучиться на парикмахера в колледж — за компанию с сестрой. Потом даже несколько лет стриг братьев: у меня на пальцах сохранились профессиональные парикмахерские отметки от острых ножниц. Сам же я ни разу не был в салоне — до сих пор в вопросах стрижки доверяю только сестре.
Через год, подготовив репертуарчик как надо, я поступил в театральный: прошел и в Щуку, и в Щепку, и во ВГИК. Выбрал последний, потому что мне очень понравилось красивое здание с величественными колоннами.
После института сразу нашел работу?
Да, меня взяли в театр. Я зарабатывал 6500 рублей в месяц. Этих денег не хватало даже на дорогу. Очень обидно отдать столько лет жизни учебе, а в итоге еле сводить концы с концами: а ты ведь поступил, окончил институт, потом устроился в театр — для этого ходил не одну неделю по пробам, оббивал пороги, показывался. А там ведь даже не особо слушали! Помню, в Театре сатиры Александр Ширвиндт нам сказал: «Ребята, вы вообще молодцы, но нам никто не нужен». Вот так, пройдя через все эти испытания, в итоге получаешь 6500 рублей!
Но я ни о чем не жалею. Это огромный и очень полезный опыт.
Читала, что за роль в дипломном спектакле ты получил премию «Золотой лист» и большое денежное вознаграждение, на которое купил подержанный автомобиль «Ситроен» и называл его Малышкой Жози.
Вот это сейчас откровенная неправда! Премию на покупку авто я использовал, но основная часть денег на машину была от продажи общей семейной квартиры. Мы с братьями и сестрами разделили сумму, и я купил старый автомобиль. Просто нам как многодетным в свое время дали два этажа с квартирами, но в разных домах и в разных районах Зеленограда. В одном микрорайоне жили старшие дети, самостоятельные. В другом — мы с родителями. Там мы как раз все снимали и куражились.
Как тебе кажется, эта семейственность оказала на тебя влияние?
Конечно. Семья — это база. Я постоянно придумывал занятия для младших: рисовал какие-то игры на листочках, лабиринты, которые нужно было проходить ручкой. Возился с ними, гулял. Одним словом, отвечал за всеобщее веселье. Делал это сам и с удовольствием — никто меня не просил и не заставлял. Самые прикольные моменты были перед сном, когда начинались шепталки в темноте, разговоры по душам. Видимо, благодаря такому детству я легко нахожу общий язык с людьми. И с детьми в том числе.
Сейчас как строятся отношения с братьями и сестрами?
Все живут в разных местах, видимся не так часто, как хотелось бы. У нас есть несколько семейных чатов, где все переписываются, шутят, поздравляют друг друга с праздниками. Это, конечно, спасение, потому что у меня сейчас уже 17 племянников — тяжело помнить все дни рождения, а в чате все сразу видно. (Улыбается)
Доволен тем, как складывается твоя карьера?
Вполне. Я много снимаюсь, стараюсь быть разборчивым. Но проектов накопилось уже столько, что я пока не знаю, как буду все это вывозить. К тому же сейчас занимаюсь гонками, дрифтом, тренируюсь, мне нужно находить время еще и на это.
Как ты пришел к такому хобби?
Брат подсадил. (Улыбается) Говоря простым языком, это гонки боком, с заносом. Серьезный вид спорта. Есть трасса, на которой краской нарисованы клипы, такие квадратики в разных местах, и ты должен боком коснуться одного клипа, потом проехать до следующего. Позже, когда проходишь квалификацию, едешь парно с другой машиной. Это вообще весело и очень сложно. Я на это подсел — уже четыре с половиной месяца занимаюсь три раза в неделю, по три часа.
Открываешь в себе новые качества благодаря такому дерзкому спорту?
Недавно во время тренировки я заметил, что мне не хватает какой-то жесткости, настойчивости. Я достаточно мягкий человек, сглаживающий углы, дипломатичный всегда, не конфликтный. А в этом деле нужно быть более бойким — спортсменом, бойцом. Думаю, для меня эти занятия будут очень полезными, открою что-то новое в себе.
Если бы ты сейчас сам брал у себя интервью, что бы спросил у Антона Лапенко?
(Задумывается) «Слушай, Антох, когда уже фильм какой-нибудь снимешь? Пора бы!» — наверное, я и сам часто задаю себе этот вопрос, и даже что-то записываю и сочиняю, имея полное ощущение, что могу сделать действительно хорошее кино. Надо бы уже себя заставить. Но у меня сейчас дрифт. Мне совершенно некогда. (Улыбается)
Кажется, ты вообще достаточно спонтанный?
Да. Я могу резко уйти в какую-нибудь другую сторону. До этого увлекался мультипликацией, снимал кукольный мультфильм, стоп-моушен. В мастерской до сих пор лежат мои персонажи, ждут меня. Но на это надо много времени. Еще я иногда пишу картины всяких существ. Недавно нарисовал большую муху на круглом холсте. Шикарная получилась.
Откуда находишь время на такие занятия?
Умело занимаюсь тайм-менеджментом. (Улыбается) Например, не отвлекаюсь на переписки в мессенджерах в течение дня — отвечаю всем разом по вечерам. Ухитряюсь не только ездить на тренировки, но и заниматься дома на гоночном симуляторе. А еще сам стригу свой газон! Катаюсь на газонокосилке, как Форрест Гамп. У меня достаточно большой участок, и основную часть занимает газон. Я выезжаю на него на своем маленьком тракторе и выравниваю поверхность. По-настоящему кайфую от этого: было все криво-косо, а стало ровненько, как коврик. Еще люблю делать на траве узор — езжу по ней волнами. Просто кайф!
А какими своими работами больше всего доволен и гордишься?
«Внутри Лапенко». Особенно первой серией второго сезона. Но на самом деле надеюсь, что все самое лучшее у меня впереди. Я недавно был на передаче «Натальная карта», и там мне сказали, что с 40 до 49 лет я сделаю что-то историческое. Я в это сразу, естественно, поверил. Так что буду воплощать! В следующем году, согласно предсказаниям, я женюсь! Такие планы. (Улыбается)
Продюсер: Ульяна Кальсина
Арт-директоры: Ирина Аникина, Даниил Федотов
Стиль: Raw Dreams agency
Прическа: Юлия Дробышевская
Макияж: Рина Земзюлина
Сет-дизайнер: Алия Самохина
Гафер: Валентин Панков
Модель: Рита Лука
Ассистент сет-дизайнера: Тимофей Гриценко
Благодарим ресторан Bluefin и студию звукозаписи Vintage за помощь в организации съемки
