Забавно стоять в фотостудии и наблюдать за тем, как популярный актер Александр Петров, прославившийся ролями в таких проектах, как «Лед», «Стрельцов», «Полицейский с Рублевки», «Звоните ДиКаприо!», натягивает костюм дракона и разглядывает свой длинный зеленый хвост.
И что, мы просто будем делать вид, что я дракон? — удивленно спрашивает он.
Получив утвердительный ответ, не соглашается.
Но это же скучно! — замечает Саша и предлагает придумать контрапункт — фишку, которая сделает образ необычным и интересным.
На него тут же сыплется поток идей от команды:
Пусть дракон будет с огнетушителем,
Может, дать ему в руки топор?— все придумки Саша отметает.
Услышав звуки экскаватора, подходит к окну.
Значит пойдем на стройку, берите вещи, выходим на улицу! — говорит он.
Через минуту артист Петров уже позирует, лежа на дорожном знаке у метро Семеновская.
Саша, ты всегда так тщательно подходишь к съемкам?
Мне кажется, когда у человека нестандартное мышление, — это здорово и очень привлекательно. И когда я вижу, что кто-то мыслит небанально и оригинально, этот человек сразу становится мне очень интересным и близким.
Наверное, потому что у тебя самого нестандартные мысли.
Видимо, да. Мне кажется, скучно всегда существовать в стандартных рамках. И я стараюсь во всем находить парадоксы. Может это еще из-за того, что я выпускник ГИТИСа, где моим мастером был Леонид Ефимович Хейфец. Благодаря ему слово «контрапункт» было выучено всеми досконально. И теперь в каждом из его выпускников есть какой-то... переключатель, призванный везде искать какие-то фишки. Если ты посмотришь на любой вид искусства — живопись, кино, музыку, увидишь, как часто используют этот прием. Ведь есть вещи обычные, поверхностные, а есть такие, которые срывают второй или третий слой. И вот тогда становится интересно.

В каких фильмах чаще используется контрапункт?
Их много. Всегда интересно наблюдать за парадоксальными реакциями человека, странным сюжетом, нестандартными решениями и поворотами, мыслями. Из режиссеров контрапункт часто применяют Алехандро Гонсалес Иньярриту, Альфонсо Куарон, Александр Сокуров, Дэвид Финчер, Алексей Балабанов.
В этом вопросе главное не перемудрить — этим часто грешат режиссеры, работающие в жанре артхауса.
Во всем нужно знать меру, этот прием должен точно работать, очень четко попадать. Порой одна знаковая история может быть фундаментальной и влиять на весь фильм. Маленький, придуманный, казалось бы, нюанс, становится глобальным, как в фильме «Выживший» Иньярриту, где оператор Эммануэль Любецки использовал камеру рядом с Леонардо Ди Каприо так близко, что объектив запотел от дыхания актера, и потом этот эффект использовали в кино. И вроде такой понятный прием, но почему-то в большом кино давненько не используемый: а ведь благодаря ему кажется, что мы рядом и с героем, и с медведем.
Получается настоящее погружение в сюжет?
И в ту эпоху, атмосферу. Смотря, я начинаю верить, что это не просто сценический костюм, а реально одежда героя. Что ему больно, холодно и голодно. Потому что я сейчас рядом с ним. Появляется точность в деталях.
Мне кажется, в современном кино часто прибегают к таким лайфстайл-фишкам, влияющим на восприятие. Фильмы снимают «с рук» на айфоны, бегут следом за героями, чтобы погрузить, впустить зрителя внутрь сюжета.
Это не всегда работает. Внешние факторы — это скорее краски, бонусы, но если нет фундамента, базовых, нужных вещей, ничего не получится. Важно взаимодействие артиста в кадре и существование артиста и его героя в предлагаемых обстоятельствах. А там дальше хоть на айфон снимай, хоть на IMAX-камеру, эффект будет одинаковым у зрителя. Как говорил Хейфец: для театра нужен коврик и два артиста, а иногда даже коврика не надо.
А бывает и один артист — это уже театр. Моноспектакль.
Леониду Ефимовичу было важно именно взаимодействие артистов. Один человек на сцене — хорошо, но когда есть взаимодействие, в этом и школа, и интерес зрителя. Об этом сейчас забывают и в кино, и в фотографии. Очень много всего придумывается, огромное количество контента проходит перед глазами. Блоги, клиповое мышление — фишки, образы и прочее. С появлением того же «Нетфликса» некоторые приемы начали воплощать и там. Молодым режиссерам они кажутся симпатичными, но суть же не в мишуре. В фотографии так же, можно придумать кучу всего: декорации, грим, наряды, но если фотограф не поймал глубинный взгляд героя, не заглянул в него самого, настоящего, чтобы мы увидели конкретного человека, тогда ценность этой фотографии минимальна. Это просто манекенная съемка. Но когда как зритель я вижу настоящий взгляд человека, его глубину и сущность, происходит химия. И уже неважно, какая на герое одежда, какие приемы были использованы и идеи придуманы. Иногда достаточно просто стен и человека. Или просто стула и человека.

Знаю, что ты восхищаешься первой частью сериала «Настоящий детектив». Я как раз сейчас включила ее и поняла, что сезон, снятый в 2014 году, еще до господства соцсетей, нынешнему человеку с клиповым мышлением дается тяжело. Длинные диалоги, воспоминания, рассуждения, через которые нужно продираться.
С одной стороны, да, но с другой — взаимодействие Вуди Харрельсона и Мэтью Макконахи, их отношения, за которыми очень интересно следить. Сейчас действительно в людях воспитывается поверхностное мышление — рилсами, сменой планов, статистикой. Это бессмысленное мелькание, прокрастинация, поток информации, которая не проникает, не попадает никуда. И да, человеку действительно сложно сосредоточиться на чем-то глубоком и смысловом. Такова реальность. Но я знаю кучу ребят, которые не отказывают себе в видеороликах, клиповости, живут современно, пользуются всеми гаджетами, но при этом им нравится фильм «Рома» Альфонсо Куарона, они понимают его, в них отзывается это большое искусство. Там и образное мышление, и какое-то заглядывание внутрь человеческой природы. Первый план в фильме очень долгий — стекающая вода, дом, тротуар. Для меня это очень кинематографично, красиво, величественно. Думаю, рано или поздно это клиповое мышление пройдет, цикл завершится. Все сейчас приходит к тому, что уже никого не удивить супермонтажом или какими-то приемчиками. Все равно сегодняшних зрителей, подключенных к онлайн-платформам или идущих в кинотеатр, не обмануть. Если человека задевает — значит, ему нравится, если не задевает — не нравится. И он определит и поймет это, даже несмотря на огромное количество отвлекающих маневров — приемов, технологий. Я часто слышу, как молодые люди после просмотра фильма или сериала говорят, что хочется больше смысла, а не только красивой картинки. Простой человеческой истории, эмоций, чувств.

Сейчас многие артисты жалуются на то, что нет действительно хороших, интересных сценариев.
Их крайне мало.
Почему? Как думаешь?
Очень много контента, который нужно производить быстро, в том числе и сценарии. Поэтому иногда кажется, что ты смотришь один большой длинный сериал, где играют одни и те же артисты — с одинаковым типом съемок, локациями. Сидишь и думаешь: «Я это уже смотрел или передо мной что-то новое?». Мы берем что-то от Запада, при этом забывая очень простые истины театрального дела, которые закладывались десятилетиями в нашей стране. Наша театральная школа точно самая сильная, по которой создано огромное количество разных методик для Запада. Зачастую люди, которые принимают решение о выпуске того или иного проекта, просмотрев его, забывают задать к нему один-единственный вопрос: «А что случилось-то?», в чем исходное событие фильма, с чего начинается разрушение этого карточного домика. Без фундамента все становится бессмысленным, как красиво ни сними, какие бы огромные бюджеты ни были задействованы, как бы круто ни играли актеры. Ты смотришь первую серию, потом вторую — и не понимаешь, что происходит. И если взять последние сериалы, которые все признали удачными и интересными, у всех у них есть очень точный, четкий ответ на вопрос, что случилось. Разобранный, понятный.
Какие это проекты, например?
Сериал «Трасса». Я ждал каждую серию. Также этим приемом хорошо пользуется Жора Крыжовников в «Слове пацана». Ты сразу понимаешь, что произошло, причем в каждом эпизоде. Сериал «Чики». Очень точное понимание и талантливо воплощенное. Я смотрю и верю во все происходящее. Девушка, которая занималась определенными делами в Москве, приезжает, чтобы открыть фитнес-клуб у себя в Кабардино-Балкарии. Вот тебе и контрапункт. Это же очуметь, какая идея! На бумаге это выглядит довольно странно, но если вдуматься — мощно! И там все вскрывается. И человеческая природа, и натура, и все-все-все связи с этим. «Фишер» в этом плане тоже хорошо сделан. Снят красиво, безумно красиво. Янковский прекрасно играет, вообще Ваня потрясающий артист. «Звоните ДиКаприо!»: очень известный человек заболевает ВИЧ, начинает разрушать мир и себя. И дальше эта история вообще превращается в библейскую. Покаяние и прощение. Возникают очень глубокие вещи. В сценарий вшиваются проблемы человеческой природы. Не просто интересный сюжет, но и то, как реагирует человеческая натура на то или иное, готова ли она, на что готова, как будет чувствовать себя у края. Ведь чем ближе к краю, чем выше ставки, тем интереснее зрителю.
Ты говорил, что во время съемок «Звоните ДиКаприо!» Крыжовников тебя очень здорово поломал.
Он умеет это делать: очень тонко, психологически выключать очевидные защитные механизмы, внедряться к тебе в голову, чтобы ты полностью открылся. Способов у него много. Он изощренный в этом плане. Киноманьяк. (Улыбается) Это высокий уровень. Клим Шипенко абсолютно такой же. Я могу его очень сильно не любить на съемочной площадке, но восхищаюсь его талантом.
Даже так.
Конечно! Он делает много дублей, очень много. И в какой-то момент ты уже думаешь: «Ну, господи, что еще?». А он отвечает: «Давайте еще дубль». Такая финчеровская система. А он просто дожидается, пока ты выключишь свои предохранители, ловит эту незащищенную реакцию, глубину, суть. В этом плане я счастливчик, уже поработал с лучшими режиссерами нашей страны. Остался только Никита Сергеевич Михалков. Надеюсь, когда он будет снимать кино, позовет и меня. (Улыбается)

А сценарий под себя меняешь?
Да, стараюсь это делать. Не то чтобы меняю, а задаю вопросы, опираясь опять же на свою школу. Вопросы, порой очень неудобные для режиссеров, но я не могу их не задавать. И в самом начале карьеры, когда я только начинал сниматься в кино, тоже их задавал, но меня мало кто слушал. Сейчас режиссеры уже реагируют, мы вместе ищем ответы. И как правило, этот разбор приводит к каким-то удачным сценам и успеху фильма в целом. Но я это делаю не всегда, а только когда нужно. Клим Шипенко, Жора Крыжовников, например, всегда очень хорошо отвечают сами на эти вопросы. И Коля Лебедев, когда работали над «Кракеном», тоже, поэтому у нас было полное доверие на площадке. Есть другие режиссеры, менее опытные, которые пока еще или не могут задавать такие вопросы, или не способны найти на них ответы, или вообще даже не задумываются об этом. Я их пытаюсь навести на эту мысль, спрашиваю: «А почему герой ведет себя именно так?». И дальше начинается исследование сценария, а это очень интересный процесс. Может, кто-то считает меня противным, но я не могу просто приехать на съемочную площадку, сняться и уехать. Мне обязательно надо дойти до самой сути и покопаться во всем, сделать действительно хорошо, чтобы в первую очередь перед самим собой не было стыдно.
Это, наверное, больше история полнометражного кино, которое показывают в кинотеатрах. В условиях съемок для киноплатформ такое вряд ли возможно?
Киноплатформы — одновременно большой плюс и большой минус. Они сейчас очень хорошо развиваются, это здорово, пусть так и будет. Зато люди, выпускающиеся из театральных вузов, могут найти себе работу и применение. В отличие от того времени, когда я поступал в университет. На дворе был 2008 год, кризис, никакого кино и сериалов. И очень много ребят, артистов, оставались безработными. Когда я выпускался, начался небольшой подъем, но все равно сериалов было крайне немного, и те — только для телевидения. Сейчас сумасшедшее количество запусков на любой вкус. Поэтому сегодня очень много возможностей, огромный объем контента, только и успевай смотреть. Надеюсь, что в какой-то момент к количеству добавится еще и качество. Тогда будет вообще круто.
Считаешь, это негативно влияет на кинематограф?
Все привыкают к доставке еды и не любят ходить в магазины. Так же и тут: включил телевизор — и получил все, что нужно. Зачем тратить деньги в кинотеатре? Я часто разговариваю с людьми не из мира кино, они говорят: у нас телевизор огромный, дом, проектор, хороший звук, зачем нам в кино ехать? Тогда нужно пересмотреть производство большого кино, внедрять механизмы, которые будут помогать самоокупаемости. Не пускать фильм параллельно в кино и на платформах, отбирая заработок у прокатчиков и кинотеатров. Ведь полнометражный фильм имеет большую ценность, в том числе и финансовую, в него вложено огромное количество сил и денег. Пусть тогда зритель отдельно покупает фильм на платформе. А в подписке картина появляется только через полгода или год. Тогда мы увидим какие-то понятные кассовые сборы у каждого фильма.
Я люблю смотреть фильмы в кино. Мне нравится это ощущение, атмосфера кинотеатрального зала, когда у тебя нет возможности нажать на паузу, когда подгадываешь время, идешь в кинотеатр, покупаешь билет, садишься, смотришь. В этом есть магия, ритуальность, ты проводишь время с друзьями.
Свой новый фильм «Горыныч» тоже посмотришь на большом экране?
Конечно. Надеюсь сделать это во время премьерного показа.
Тебе нравится сниматься в таких семейных фильмах, сказках?
Недавно моя жена Вика сказала: «У тебя такая обширная аудитория с точки зрения возраста: минуту назад с тобой разговаривал дедушка, а сейчас подошла восьмилетняя девочка, чтобы сфотографироваться». (Улыбается) Но это можно, с одной стороны, расценивать как хитрый план. А с другой — это так здорово! И мне очень нравится эта народность и разноплановость аудитории. Если говорить о детском кино: когда Вика была беременна Федей, я задумался о том, что в первую очередь покажу сыну, когда он чуть подрастет. Не «Звоните ДиКаприо!» же. Хотелось бы какую-то сказку. И я обратил внимание на «Горыныча» — фильм, который продюсирует Сергей Михайлович Сельянов, большой человек в нашем кинематографе. Уверен, картина моему сыну понравится, мы все очень старались. Сам Горыныч в фильме маленький, очень круто нарисован, и малыши точно в него поверят. А мой герой — Леха, он простой, смелый и веселый. Все дети его обожают и любят — потому что он свой, всех защитит, а не заругает.
В фильме он спешит на научный батискаф. В сети шутят, что тема подлодки у тебя отныне раскрыта. В недавно вышедшем «Кракене» ты тоже подводник.
Да, в «Горыныче» тоже лодка, но она научная: Леха погружается, чтобы исследовать морские глубины. Когда соглашался на эту историю, мы разговаривали с Сельяновым, и я спросил: «Сергей Михайлович, вас не смущает, что мой герой подводник, как и в «Кракене»? Он ответил, что это даже может быть плюсом. Люди, полюбившие «Кракена», придут и на «Горыныча».

А для тебя съемки в сказках что значат? Почему выбираешь этот жанр?
Это прежде всего возможность не забывать, что все мы дети. И показывать малышам, что взрослые тоже могут веселиться, во что-то играть, надевать костюмы. В «Горыныче» я любовался большим русским артистом Сергеем Маковецким, который с удовольствием играл князя. Потрясающе. Леша Филимонов, например, серьезный артист, прославившийся в большей степени в артхаусе, с удовольствием играл боярина Парамона Дундука. Это чистый кайф для актера, очень хорошая тренировка для развития актерского аппарата с точки зрения жизни, которая кипит, бурлит и переливается разными красками.
Ты в детстве любил сказки?
Мое детство пришлось на развитие западной индустрии супергероев, человеков-пауков, суперменов, черепашек-ниндзя. Сейчас у современных детей есть возможность понять и узнать, кто такой Чебурашка. Мне кажется, это очень здорово, потому что это наша идентификация, а не западная.
Когда я узнала, что ты снимаешься еще и в «Буратино» Игоря Волошина, сразу подумала, что играешь Кота Базилио. Мне кажется, тебе очень подходит эта роль. Есть в тебе что-то кошачье, хитренькое.
Многие так считают. (Смеется) «Буратино» — большой проект студии «Водород», с которой мы очень много сняли. И «Лед», и «Василия», и «Сто лет тому вперед», «Притяжение». Я понимал, что будет большая история. Мне кажется, это было крутое решение — взять на главные роли знаковых, популярных, известных, молодых и взрослых артистов. Собрать очень хороший кастинг, так, чтобы удались даже небольшие роли. Получается такое фундаментальное кино, которое останется в истории на века. Одно удовольствие работать с Игорем Волошиным, таким по-хорошему сумасшедшим и талантливым режиссером, который нашел золотой ключик к сказкам. У него очень здорово получается их снимать.
Почему, на твой взгляд, сейчас появилась мода на съемки сказок?
С одной стороны, это безопасно. С другой — у нас столько интересных и невероятных историй! Кроме того, это хороший бизнес и прибыльное дело, а еще удачное импортозамещение. Индустрия создания сказок будет еще больше развиваться. Это один из столпов, на которых еще долго будет стоять наша киноиндустрия. Вспомни: в советские годы большинство артистов снимались в сказках. Появлялись в различных ролях, которые потом входили в историю. И так любопытно наблюдать, как актеры благодаря сказкам раскрывались. Примеряли на себя и отрицательные, и положительные роли.

Тебе нравится пробовать разное в кино?
Конечно. Я только этим путем и иду, все мои роли абсолютно разные, с непохожими типажами, задачами, целями, внешностями. Я многому учусь на съемках. Никогда не был фанатом хоккея, но мне пришлось научиться кататься на коньках для съемок фильма «Лед», разобраться в хоккейных правилах, хотя я ярый фанат футбола. Это было полезно. Кроме того, я снимался в танках, в лодках, на коне, под водой. Я не сторонник экстрима в жизни, поскольку мне на съемках этого хватает. Не рисковый, аккуратный.
Но когда включается камера, все твои границы стираются?
Да, сразу могу сделать все, что угодно, все инстинкты самосохранения улетучиваются.
В новом шоу СТС «Форт. Возвращение легенды» ты впервые выступаешь в роли ведущего. Это тоже вызов для тебя?
Сначала думал, что будет проще, ведь у меня огромный опыт в кино за плечами. Но это действительно сложно и действительно интересно. Я вижу настоящие эмоции, которые возникают здесь и сейчас, открываю в себе совершенно другую грань. И да, это не зона моего комфорта, потому что телепроизводство сильно отличается от кино, здесь другие правила игры. Нужно адаптироваться и подстраиваться, чтобы в какой-то момент стать своим. Надеюсь, у меня получается. Я правда очень переживаю. Но происходит какое-то волшебство — и это главное. Именно на проекте я видел истории преодоления себя, когда на пути к сокровищнице было слишком сложно, силы кончались, но вдруг появлялось второе дыхание – и человек побеждал в последние секунды. На мой взгляд, это самое ценное в нашем шоу.

Помимо кино и телевидения, у тебя есть театральный проект, авторский моноспектакль «Двадцать пять ноль один», основанный на стихах, написанных тобой.
Иногда я серьезно думаю о том, зачем я все это придумал. Каждый раз перед выходом на сцену спрашиваю себя об этом. И не могу ответить. Я не знаю!
Может быть, в тебе столько энергии, что ее нужно направить еще в какое-то русло?
Думаю, тут дело не в энергии. А в другом. Необъяснимом. Я устал искать ответ на этот вопрос. И уже, наверное, не найду. Просто понял, что в этом есть какой-то смысл, который я не могу объяснить. Но он существует.
Сейчас остается время на стихи?
Да, оно всегда есть. Пишу везде: в пробке, в самолете. Иду по улице или просыпаюсь посреди ночи — и могу что-то записать. Делаю это даже сидя в ресторане с друзьями и параллельно общаясь с ними. И я понимаю, что создаю что-то полезное, потому что ко мне подходят люди и говорят, что своими стихами я их спасаю.
Как это?
Человек, просто прохожий, делится со мной. Что предстояла серьезная операция, и попались мои стихи. Он их долго слушал, и внутри что-то поменялось. Какие-то системные настройки. И у человека после этого улучшаются анализы, хотя лечение он не менял. Когда такие потусторонние вещи происходят, я понимаю, что должен продолжать этим заниматься, я на верном пути.
А кем ты себя видишь через 10, 20 лет?
Счастливым человеком.
Я имею в виду в профессии.
Счастливым человеком. Чем бы ни занимался, главное — быть счастливым. У меня всегда были режиссерские амбиции, они рано или поздно прорвутся, потому что очень много раз я встречался с продюсерами, обсуждал то, чтобы самому начать снимать. Но пока в мои руки не попал тот материал (или я его пока не написал), который точно захочу снять сам. А продюсирование уже происходит: я выступаю как креативный продюсер в некоторых фильмах. И буду это развивать. Хочу сделать свою кинокомпанию, которая займется созданием разного кино, в том числе связанного и со мной. Плюс у меня в портфеле могут быть десятки сценариев, по которым можно снимать фильмы, и не нужно ждать благоволения продакшенов и продюсеров. Это дает еще большую свободу выбора в плане ролей, развития себя как творческой личности.


Жизненные события влияют на тебя как на актера? Ты женился, у тебя появился ребенок.
Естественно. По природе я неугомонный человек, которому все интересно, перфекционист, авантюрист (в хорошем смысле слова). И сейчас ко всем делам я начал относиться иначе. Раньше думал, что у меня есть миссия, я должен сделать некий вклад в историю, но с появлением семьи сосредоточился на других вещах.
Оказывается, есть более важное: жена и ребенок. И это осознание переворачивает мировоззрение.Я сейчас спокойнее отнесусь к тому, что какой-нибудь фильм не выйдет, хотя я вложил в него много сил и энергии. К себе у меня тоже отношение стало легче. С юмором, спокойствием и простотой.

Что, на твой взгляд, должно быть самым важным в актере, оставаться с ним, несмотря на ранги, награды, степени популярности?
Способность замечать и видеть. Леонид Ефимович Хейфец рассказывал нам о своей беседе с Иннокентием Смоктуновским. Он расспрашивал его о том, как он стал тем самым Смоктуновским — талантливым актером, любимцем публики. И Иннокентий Михайлович рассказал историю: он жил в коммунальной квартире, где у него были соседи — женщина с дочерью. Они часто встречались на кухне, беседовали. Через какое-то время артист начал замечать, что женщина стала появляться без ребенка. Смоктуновский спросил, а где же ее дочь? И та ответила, что девочка умерла.
«Тогда я понял, что пропустил смерть соседской девочки», — сказал Иннокентий Михайлович. Этот случай его очень шокировал, заставил многое осознать и обдумать. И, по его словам, именно в тот момент он стал тем самым Смоктуновским, которого мы знаем сейчас. Ничто на него больше так не повлияло в жизни: ни переезд в Москву, ни знаковые роли в театре и кино. Поэтому для актера, как и для любого человека, важно смотреть вокруг и видеть, замечать, интересоваться. Не только гнаться куда-то вперед, а иногда останавливаться и думать, где ты находишься, в чем одет, нравится тебе то, что сейчас происходит, сыт ли ты, кто рядом с тобой.
У меня будет последний вопрос. Есть интересное видео, где парень подходит на улице к Дженнифер Лопес и задает вопросы так, будто не знает ее. «Кто ты? Чем зарабатываешь на жизнь?» — и она дает очень простые и скромные ответы, совсем не присущие суперзвезде. А если я встречу тебя на улице и спрошу: «Привет! Ты кто?». Что ответишь?
Привет. Я Саша Петров. Муж, отец, сын, актер.
Может быть, еще поэт?
Нет. Поэт — Бродский, Маяковский. А я просто пишу стихи. Приятно познакомиться!
Продюсер: Ульяна Кальсина
Стиль: Полина Романова
Макияж: Алиса Абакумова
Благодарим ресторан Vasilchuki Chaihona № 1 за помощь в организации съемки