Филипп: Павел, вы тот человек, кто снял меня с иглы fashion и подсадил на художество. Я стал ходить в галереи, стал смотреть, вдохновляться не только вещами (они ушли на задний план), а действительно прекрасным. А началось все с картины «Бедросыч». Впервые я о ней услышал от Ксении Собчак. Она прислала мне фото с какой-то заграничной выставки с подписью: «Ты посмотри, какая красота». Я долго охотился за «Бедросычем», но нигде не мог его найти. И тут на Новый год моя подопечная, моя ученица Марго, привозит в дом подарок. Срываю ленточку, а там — она, моя давняя мечта! Павел, расскажите, как вам вообще пришла идея написать мой портрет?
Павел: Работа родилась после просмотра вашего клипа на песню «Цвет настроения синий». В начале там звучит тема инфантилизма — очень мне близкая, ведь я сам достаточно инфантилен. Меня захватила эта игра в вечных птенцов. Так что корона из перьев в «Бедросыче» неслучайна.
Филипп: Это наряд, кажется, 1998 года — из моего шоу «Лучшее, любимое и только для вас». Я выходил на сцену «Олимпийского» в зеленых перьях и исполнял арию Нормы Casta Diva. Прошло почти 30 лет. И вот теперь этот образ снова со мной.
Павел: Примерно в то время, когда был написал «Бедросыч», вышла моя книга воспоминаний, в которой есть посвящение лидерам в самых разных областях. В том числе и вам, Филипп. Это было еще до нашего с вами личного знакомства.
Филипп: Для меня вы стали настоящим открытием. Я узнал, что у вас, кроме моего портрета, есть еще две картины с моими любимыми артистами. С одной из них я прожил 11 лет в браке, с другим ездил в тур. Я говорю о работах «Алла Борисовна» и «Майкл Джексон». Сейчас обе эти картины висят у меня дома. Причем «Алла Борисовна» напротив «Бедросыча». Я так понимаю, с этих трех полотен и началась ваша большая серия, посвященная звездам…
Павел: Совершенно верно. Первый портрет я писал один, потом ко мне присоединилась моя возлюбленная Соня Стереостырски. Вместе мы создали арт-группу ППСС, названную по нашим инициалам. В таком творческом тандеме мы сделали огромную выставку «Видения звезд», посвященную певцам и певицам, которые вдохновляют огромные массы людей. Там были портреты большого количества великолепных музыкантов.
Филипп: Это кого, например?
Павел: Мы выбирали довольно произвольно и очень капризно. Из западных — Дэвид Боуи, Джим Моррисон, Клаус Номи. Из наших — Жанна Агузарова, группа «Кровосток».
Филипп: Я даже не знал про такую группу. Вот вы меломан!
Павел: Есть портрет группы t.A.T.u., Валерия Меладзе с его дочерью — довольно много разных персонажей. Александр Вертинский тоже вошел в их число.
Филипп: Вертинский — это просто моя любовь. Я его обожаю! «В бананово-лимонном Сингапуре, в бури, когда поет и плачет океан…». У меня где-то сохранилась съемка программы: за роялем — Левон Оганезов, а у микрофона — я в образе Вертинского. Это было потрясающе!
Павел: Знаете, мне в какой-то момент захотелось написать такое исследование артистов, которые выступали в образе Пьеро. К этому ряду относится Вертинский, которого я уже упомянул. Ну и конечно, Мэрилин Мэнсон. Его яркой фигуре тоже посвящена одна из наших картин. Мне было интересно, ведь феномен пьеротизма существует в постоянном диалоге с другой ипостасью — Арлекино.
Филипп: Без Арлекино Пьеро и представить сложно!
Павел: Абсолютно!
Филипп: Павел, в арт-сообществе вы уже легенда, часть мировой истории искусства. Не оскорбляет ли, когда вас представляют современным художником? Или это для вас комплимент?
Павел: Я совершенно спокойно отношусь ко всем мои званиям. Меня называют и писателем, и поэтом, иногда даже экспериментальным кинорежиссером… И это все правда, это все я. А что касается современности… Я, как и множество других людей на планете, живу в наши дни, поэтому довольно логично звучит, что я современный художник.
Филипп: Из вашего ответа у меня сразу родился вопрос. Так что после холста? Может, музыка или кино от Пепперштейна?
Павел: И то, и другое. Я всегда мечтал снимать кино. На данный момент есть два полнометражных фильма, которые я снял в соавторстве со своими подругами. Один называется «Звук солнца», он был снят с Наташей Норд, а второй, «Белый шум», мы сделали вместе с Соней. Я очень бы хотел, чтобы эти два проекта получили прокатное удостоверение, чтобы их увидело как можно больше зрителей. Сейчас мы пока показываем их на закрытых просмотрах.
Филипп: Когда вы были у меня в гостях, подарили мне книгу «Алиса в Стране чудес» — мое любимое произведение Льюиса Кэрролла. В ней ваши иллюстрации, которым была посвящена выставка на Остоженке. На открытие тогда было практически не попасть — столько у вас почитателей.
Павел: Надеюсь, все, кто захотел увидеть, смогли это сделать позже…
Филипп: Так вот, тогда вы обмолвились, что у вас есть желание написать и проиллюстрировать книгу обо мне… Это желание еще в силе?
Павел: Это одна из моих мечт.
Филипп: Павел, дорогой, что для этого нужно? Я готов на все! Не каждый может похвастаться, что птица такого высокого полета, как вы, горит этой совершенно замечательной идеей.
Павел: Филипп, мне очень нравится, как захватывающе и вдохновляюще вы рассказываете о своей жизни. И мне, конечно, хотелось бы пошире растопырить уши и услышать все эти потрясающие истории. На основе этих рассказов, я бы даже сказал — сказаний, можно действительно сформировать интересную книгу.
Филипп: Решено! Давайте, как закончится вся новогодняя суета, я съезжу в отпуск с детьми в январе, и мы начнем. У меня же через пару лет юбилей — 60 лет. И, думаю, эта книга станет лучшим подарком мне, моим поклонникам. Да и вашим, наверное, будет любопытно. Это же удивительное явление — первый раз в истории мировой культуры художник пишет и рисует книгу об артисте эстрады. Увидеть Киркорова глазами Пепперштейна — это очень круто. И очень важно для меня.
Павел: Спасибо, Филипп. Я очень надеюсь на то, что мы с вами действительно осуществим этот безумный и прекрасный замысел.
Филипп: Даю вам слово. С февраля начинаем. Главное, чтобы у вас нашлось время. Желание, я понял, у нас обоих есть.
Павел: Договорились.
Филипп: Павел, вы популярны не только в России, но и за рубежом. Мировая арт-элита вас годами зовет на Запад. Почему вы не уехали?
Павел: Уезжал я как раз много раз, но всегда так получалось, что какая-то неведомая сила тянула меня обратно — к тем местам, где я появился на свет. Я понял, что не могу жить ни в одной стране мира, мне нужно быть здесь, в России. Это какое-то глубинное состояние, которое никак не связано с политическими обстоятельствами. Мне просто хорошо здесь, поэтому я здесь и нахожусь.
Филипп: Вас еще не причислили к классикам? Учат ли Пепперштейну в вузах?
Павел: Не могу сказать, что хорошо осведомлен, но диссертации какие-то писались. Лично мне попадались две-три большие работы. Весьма любопытные. Правда, вынужден признаться, не все я осилил целиком.
Филипп: Я не случайно задал вопрос, потому что знаю — у вас есть многочисленные последователи и ваши ученики. Для них вы, так скажем,путеводная звезда. А кого вы бы назвали своей? Вот топ-3 самых главных художников для Павла Пепперштейна…
Павел: Очень сложно ответить так, чтобы никого не обидеть. Но если посмотреть с точки зрения мифилогизированности, то первое место, конечно, будет у Леонардо да Винчи. На второе я бы поставил Вермеера или Босха с его мирами. Ну и чтобы захватить какой-то современный пласт, взял бы в топ-3… Ой, даже не знаю, кому отдать тут предпочтение — Малевичу, Кандинскому или Уорхолу. Все они достойны.
Филипп: Любой артист рано или поздно приходит к точке, когда хочется разрушить старый мир и на его месте воздвигнуть новый. Не возникало ли у вас когда-либо желание начать все с чистого листа?
Павел: Конечно, было. Я несколько раз думал о том, чтобы изменить псевдоним и творить под новым именем. Чтобы никто не связывал продукт с моим именем. Кстати, псевдоним Павел Пепперштейн, под которым меня узнал весь мир,родился, когда мне было 13 лет. Совершенно не думал, что он вот так приклеится ко мне на всю жизнь, но так вышло. Теперь от него уже и невозможно избавиться, так что я смирился.
Филипп: Павел, а художнику сегодня проще умереть или родиться?
Павел: Думаю, все-таки родиться. Во всяком случае мне об этом проще судить, потому что я вроде как это испытал. Что же касается второго момента, говорить об этом можно будет разве что после какого-нибудь перерождения. (Смеется)
Филипп: Вы счастливый человек. У вас есть любовь. Я имею в виду не только любовь поклонников, но и личное счастье. А кто ваша муза?
Павел: Вы ее знаете, Филипп. Это моя Соня. Соня Стереостырски. Мы вместе были у вас в гостях.
Филипп: И я заметил, какими влюбленными глазами вы на нее смотрите. А она — на вас. Я понимаю, что это и есть абсолютная гармония. Иначе бы вы так не творили. Я сам знаю, что такое неравный брак и отношения с разницей в возрасте. Но верю, что все это не имеет значения, когда людей связывают чувства и общие интересы.
Павел: Я точно не чувствую никакой разницы, поскольку, как уже сказал, я человек достаточно инфантильный. И это правда, мы с Соней радуемся друг другу, очень много всего делаем вместе и, конечно, вдохновляем друг друга.
Филипп: Это главное, потому что мужчина — это голова, а женщина — шея. И ваша шея в лице Сони просто потрясающая. Вы смотрите на мир ее глазами, она смотрит на мир вашими. И поэтому у вас такое замечательное творчество. От всей души желаю этой вашей гармонии длиться еще много-много лет.
Павел: Спасибо, Филипп. Уверен, так и будет.