Только представьте: где-то в городе есть мистический бар без адреса под названием «Один звонок». Дорогу к нему знают лишь избранные. За стойкой в заведении — необычный бармен в исполнении Данилы Козловского. Он носит усики и странные жилеты, отпускает едкие шуточки и за необычную плату позволит любому пришедшему позвонить умершему человеку, из-за чего клиенты в его заведении не переводятся. И все бы ничего, вот только в городе периодически исчезают люди, а разгадывать это дело придется следователю Андрею Морозову, которого играет Александр Ильин. У его героя с баром личные счеты — кажется, там пропал его пасынок.
Наше интервью и съемка с Александром назначены на ранее утро — на часах 9:00, а мы уже беседуем, пытаясь сложить мысли в предложения с помощью кофе. Передо мной — не прямолинейный и бесшабашный Семен Лобанов из «Интернов», не задумчивый и нелюдимый Виктор Чужих из «Трассы» и даже не отчаянный дружинник Каркун из «Легенды о Коловрате». В жизни Александр Ильин не похож ни на одного из своих героев.
Саша, не узнала тебя с такой густой бородой. Это специальный камуфляж от назойливых поклонников?
Я просто бриться не люблю. (Улыбается) Скажу честно: мне проще ходить с бородой, чем удалять волосы все время. А еще не люблю стричься. Поэтому делаю это редко — только на съемочной площадке. А летом сбриваю все под ноль, если позволяет работа.
В сериале твой герой Андрей Морозов тоже с бородой.
Но там у него растительность на лице покороче, скорее просто отросшая щетина. В тот момент я где-то параллельно доснимался, и менять внешность не мог. Повезло, что сейчас оперативники и следаки могут позволить себе не бриться, не то что раньше.
Но вообще ты легко относишься к тому, чтобы меняться для роли? Знаю, что для съемок в «Трассе» сбросил 12 килограммов за два месяца.
Мне вообще в этом плане все равно: надо так надо, у меня нет какого-то имиджа, стиля. Поэтому всегда выгляжу ровно так, как этого требует сценарий.
А твой Андрей Морозов в «Баре «Один звонок», какой он?
Интересный. Когда я прочел сценарий, этот герой мне очень понравился. И сам сюжет необычный: в нем идут две параллельные линии, и в какой-то момент они встречаются, хотя будто и не должны — слишком много препятствий для того, чтобы пересеклись. С актерской точки зрения Морозов достаточно насыщенный персонаж: у него много чего в жизни произошло. Мы встречаем его в сериале в какой-то точке его пути: он уже через что-то серьезное прошел, но через что конкретно — мы пока не знаем. От серии к серии движемся вперед вместе с ним, распутываем событийный узел, узнаем, что с ним случилось, как он оказался в такой ситуации — жена в коме, пасынок пропал.
Мистическая составляющая добавляет соли в повествование? Ведь бар — это место, в котором можно поговорить с умершими людьми.
Я в принципе с интересом отношусь к мистике, но не везде. Смотря насколько качественно она вплетена в сюжет. Но в этом сериале мистика — не самое главное. Она лишь помогает раскрыть какие-то интимные, личные темы. Одним словом, становится инструментом погружения в сюжет.
Интересно.
Да, меня это подкупило. А еще несмотря на то, что в сериале много событий, локаций, персонажей, у меня при просмотре все равно создается ощущение какого-то камерного спектакля: ныряя туда, кажется, что остаешься с этой историей один на один, никого вокруг нет. Не понимаю, за счет чего это происходит, но завораживает. Причем при прочтении сценария такого ощущения нет.
Может быть, из-за талантливой актерской игры?
Не в этом дело. Кино — творчество коллективное. Актерская игра ничего не значит без хорошего режиссера. Как и без хорошего продюсера и монтажера, без любого из цехов. Все это создает общее впечатление, расставляет акценты. На съемках «Бара «Один звонок» я познакомился с режиссером Сережей Филатовым, и мне было так интересно с ним общаться, будто мы сто лет знакомы и в одном дворе выросли. Сразу появилось ощущение понимания не просто профессионального, а именно человеческого уровня. Какие-то общие приколы, истории, из-за которых я смотрел на него и думал: то ли он мой одноклассник, то ли пацан со двора или с дачи, но точно свой. Это было классно и удивительно, потому что не часто встречается.
В работе это помогло?
Да, конечно. Было ощущение какой-то игры — мы будто договорились и делали что-то общее, в чем оба очень заинтересованы и что нас увлекает. И из-за этого легче справлялись со сложностями. Хотя было их, признаться, не так много. Единственное, что особенно запомнилось — холодрыга. В фильмах и сериалах часто бывает такое, что зиму снимают летом, а лето — зимой. И в кадре ты всегда одет не по погоде. Стоишь и постепенно покрываешься льдом. Так было и в этот раз — снимали в очень холодную погоду.
Какими чертами ты наградил Морозова?
Чувство юмора у него специфическое, как и у всех милиционеров. Шуточки такие... черноватые. Просто он, так скажем, находится в обстоятельствах, в которых уже не до шуток. В его жизни есть все: и смех, и слезы, и любовь. Это сериал в стиле драмеди. Хотя, наверное, это слишком мягкое слово для него. Трагикомедия — больше подходит.
Ты сказал, что интересуешься мистическими темами.
Я в первую очередь говорил о жанре. Есть же люди, которые вообще не смотрят подобное, им важен реализм. А мне мистика интересна. Каждый же трактует ее по-разному. Мне вот теория с просто совпадениями кажется скучноватой. Думается, должно быть что-то более сложное и глубокое в нашем существовании.
Веришь в потусторонние силы?
Ну согласись, неинтересно, скучно и эгоцентрично считать, что мы единственные разумные существа во Вселенной.
Ты вообще обычно переживаешь за своих героев, за судьбу проектов? Или быстро все отпускаешь?
Нет. Я сделал дело и живу дальше своей жизнью. Радуюсь, когда получается прилично. Но так, чтобы волноваться, сидеть и грызть ногти от страха — такого нет. Если бы в этом был смысл, то можно и погрызть, а так-то ты уже ничем помочь не сможешь. И снялся, и озвучил. Переживать надо «до». Мое дело думать о том, как воплотить своего героя. У меня нет какой-то специальной методики — как у Константина Станиславского или Михаила Чехова, я просто много думаю о персонаже, анализирую. Допустим, есть артисты, которые репетируют роли перед зеркалом — и это не позерство, просто так у них лучше получается «оживить» своего персонажа. Я же прорабатываю все внутри себя, нахожу ответы.
Видимо, методика действенная — тебе предлагают совершенно разные и необычные роли.
Я и не соглашаюсь играть одно и то же. Хотя часто зовут на похожие типажи. Для меня интересен поиск чего-то нового, а не просто сыграть, заработать и уйти. Я не готов работать только ради кассы. Для этого можно найти другую — более стабильную, спокойную и денежную работу. Продавать нефть, например. (Улыбается) Но если ты пошел в творческую профессию, творчество должно быть единственным, что тебя волнует. И я вижу так: чем разнообразнее персонажи, тем правильнее. Бывают, конечно, актеры, которые много лет играют одну роль, но они уже как самураи — совершенствуются всю жизнь, чтобы делать все идеально. Мне же интересен другой подход.
Тогда тебе нужно в театр. Вот где настоящее разнообразие.
Там такая занятость! Круглосуточная. Постоянные репетиции, спектакли. А если хочешь еще в кино играть или в музыкальном коллективе состоять, как я, нужно графики подбивать, отпрашиваться. Абы как я делать не хочу, привык качественно. Я учился в Щепкинском училище, там при входе выбита надпись: «…Театр для актера — храм. Это его святилище! Священнодействуй или убирайся вон!». Так вот, пока священнодействовать возможности нет — банально не хватает на это времени. Моложе я не становлюсь, и недостаток сна ощущаю остро — организм сразу реагирует. Если бы мне было меньше 30 лет, то я бы, конечно, вытянул и театр, и группу, и кино.
Зато в 41 год у тебя уже больше 50 ролей в кино и сериалах. Не каждый актер может похвастаться таким послужным списком. Это потому, что твой папа, Александр Ильин-старший — заслуженный артист России, а дядя, Владимир Ильин — народный артист, а сам ты начал сниматься еще в детстве?
Да нет, не поэтому. Есть же те, кто случайно попал в профессию. Проходил мимо института, поступил за компанию с другом, попал из модельного агентства — и теперь не сходит с экранов. Конечно, то, что я рос в актерской среде, помогло мне в плане адаптации и понимания профессии, но не более того. Меня же снимали в кино режиссеры, а не родители.
А родители повлияли на твое решение стать актером?
Никто меня не готовил, не настраивал. Я относился к актерству как к увлекательному занятию, которое приносит мне удовольствие. И другие варианты профессий даже не рассматривал. В кино нет рутины, там каждый день новые люди, обстоятельства, локации. И каждый раз перед началом съемок — огромное предвкушение. Это как раз то самое топливо, кайф творца. Ты постоянно находишься в эйфории от происходящего, от процесса съемок — никакие стимуляторы не нужны.
Видела, папа часто приходит на твои премьеры. Как оценивает актерскую игру сына?
Не оценивает, просто делится впечатлениями. Это не какой-то педагогический разбор, слава богу. В целом, ему нравится то, что я делаю как актер.
А как музыканта он тебя знает? Слушает песни твоей панк-группы «План Ломоносова»?
Он вообще музыку не слушает. И везде — дома, на даче, в машине — уничтожает радиоточки. Чтобы нигде не было магнитол, стереосистем и т. д. В молодости он носил патлы и слушал «Битлов», но сейчас не воспринимает музыку, разве что если кто-то поет дома под гитару. Говорит: «Музыка испортилась, когда появились барабаны». Так что моя группа тут ни при чем. Ну и плюс ко всему — он живет в деревне: там тишина, природа, не хочет нарушать гармонию, видимо. (Улыбается)
«Плану Ломоносова» в этом году уже 15 лет. Серьезная дата.
Да, но полет нормальный, идем дальше. У нас весной была часть тура. Летом поездили на фестивали, а сейчас продолжим гастролировать: довольно много городов — от Смоленска до Хабаровска. В ноябре будут концерты в Питере и Москве. Разберемся с пятнадцатилетием и, может, напишем новые песни — уже есть наметки. Хочется выпустить новый альбом. Подавляющее большинство музыкантов уже отошли от альбомов, предпочитая выпускать синглы, но мы любим все делать по старинке: для меня и ребят альбом — это драматургия. Это высказывание, когда у тебя есть несколько песен, которые стоят в определенном порядке, с определенными смысловыми нагрузками — благодаря этому складывается картина.
Согласна: впечатления от альбома шире, чем от одной песни.
Поэтому меня этот формат радует. Допустим, я до сих пор люблю полнометражное кино, а не серийное, не короткометражки. Именно такой классический формат: 1,5–2 часа, можно и 3, но чтобы это было от начала до конца — завершенная мысль. Долгие сериалы — это вообще пытка. Хорошо, что перешли на короткие форматы. Я не готов смотреть какие-то драмы бесконечно. «Побег из тюрьмы» помнишь? Сколько там серий? 90! Пять сезонов. И ты вроде бы уже все понял, но продолжаешь залипать, тратить время. Так что, ребята, включайте лучше наш сериал «Бар «Один звонок». Там интересно, необычно, загадочно и всего семь серий! (Улыбается)
Продюсер: Ульяна Кальсина
Стиль: Александра Шуляк
Макияж: Светлана Житкевич
Ассистент стилиста: Карина Меркашова