Интересно и необычно брать интервью у актера, когда только-только досмотрел сериал с ним. К примеру, герой Дмитрия Паламарчука в сериале «Тень за спиной» был главным подозреваемым по делу о серийных убийствах и вызывал в основном негативные чувства. А персонаж из первого «Ронина» – глубокую симпатию. Привязавшись к герою, невольно переносишь свои чувства к нему и на актера – никак не можешь поверить, что перед тобой артист, человек, а не сыгранный им персонаж.
В послужном списке Дмитрия много знаковых и памятных ролей: криминальный авторитет Фома в сериале «Невский», где он играет вместе с Антоном Васильевым, майор Красавец в «Реализации», журналист Андрей Верховцев в «Последней статье журналиста».
Ради съемки и интервью для HELLO! Паламарчук специально приехал из Питера. С утреннего «Сапсана» — прямиком в фотостудию.
Дмитрий, хоть Санкт-Петербург и считается культурной столицей, основное кинопроизводство сосредоточено в Москве. Актерам из Петербурга сложнее пробиваться в кино, нежели москвичам?
Тут скорее важно, насколько человек мобилен и легок на подъем. Сейчас уже совсем другое время. Когда я начинал сниматься в 2006 году, поездка в Москву на те же пробы выглядела как целая операция. Купить билеты, сесть на ночной поезд, приехать, поработать, переночевать у кого-то. А сегодня, закончив разговор с вами и сев на скоростной поезд, я буду дома уже вечером — будто и не уезжал никуда.
И плюс во время пандемии появилась система самопроб. Артисты записывают свою игру на камеру и отправляют кастинг-директорам. Удобно.
Я большой поклонник этого способа. Знаю огромное количество актеров, которые говорят, что не могут записываться без режиссера, им нужен контакт, они бояться быть недопонятыми, кажется, что при личном общении сыграют лучше. А я могу! Для меня в этом нет никакой проблемы. Да и потом, будем честны, сейчас режиссеры смотрят пробы не так часто — в основном это делают кастинг-директоры и продюсеры. И если они профессионалы, все сразу поймут: услышат тембр голоса, увидят психофизику, умение чувствовать камеру, и для этого им не нужно, чтобы человек приходил вживую и был в каком-то костюме.
Вас сразу утвердили на главную роль в сериале «Ронин»?
Мы заговорили о проекте зимой прошлого года. Я тогда еще не читал сценарий, потому что его просто не существовало в природе. Договорились о том, что съемки будут в Красноярском крае, ударили по рукам и разошлись. В первую очередь нужно было обсудить долгую командировку — готов ли я несколько месяцев провести вдали от дома, в тайге. По большому счету я брал кота в мешке, но мне очень повезло, поскольку проект, на мой взгляд, получился хорошим и, наверное, одним из самых значимых в моей карьере.
И успешным. Первая часть «Ронина» вышла в январе этого года, а в октябре стартует уже вторая часть.
Да, не так много работ, которыми я действительно доволен и горжусь. Только недавно понял, почему какие-то проекты мне особенно близки, а какие-то — в меньшей степени. Те фильмы и сериалы, в которых есть большое пространство для личного творчества, для того, чтобы вкладывать в них что-то свое, пробовать более сложную актерскую игру, мне интересны. Если смотреть на «Ронина» с точки зрения сюжета — это довольно простая история. Наполовину детектив, наполовину мелодрама. Небольшой поселок Медвежье в Красноярском крае, в Сибири. Там живут люди — со своими страстями, чувствами, проблемами. Ну и параллельно, естественно, разворачиваются всякие криминальные истории, которых, как любой зритель уже может заметить, многовато для такого небольшого пространства. (Улыбается) Тем не менее сериал интересный, увлекательный.
А что привлекает зрителя, как думаете?
То, что мы снимаем будто про какую-то отдельную вселенную. Про мир, где люди в основном положительные, отзывчивые, ориентируются на свои истинные чувства. Хочется в это погружаться, разглядывать. И это правда так. Красноярск — уникальное место, как и его жители. Они такие открытые, что заставляют и меня открываться. К тому же проект имеет для меня определенное лечебное свойство: я попал в абсолютно новые места, это некое отшельничество, отрыв от большой земли. Появилось больше времени на то, чтобы побыть с самим собой, позадавать какие-то вопросы.
Не страшно было ехать в Сибирь?
Поначалу я думал, что все люди там холодные, угрюмые — раз живут в суровых погодных условиях. Но нет — гостеприимные, открытые, чувствующие. Красноярск оказался для меня очень вдохновляющим на творчество. Мне нравится гулять по нему, замечать какие-то нюансы. Вокруг — царство тайги, холодное и опасное, но в городе — теплота и семейственность. Ты приходишь в местный ресторан, к тебе подходит официантка и говорит: «Вот меню, выбирайте. Кстати, а мой муж вам на съемку машину сдает». (Улыбается)
У вас было много съемок на природе. Что особенно запомнилось?
В тайге я рассмотрел монументальность и медитативность. Мы часто снимаем на берегу реки Мана, которая впадает в Енисей. Она неглубокая, но быстрая, горная. И недавно я впервые попробовал стоять на сапе. Причем весло там даже не нужно — течение несет тебя по петлям. Но совсем не страшно: если упадешь с сапа, не утонешь — там везде по пояс. И вот стоишь на доске и просто умираешь от всей этой красоты вокруг. Пейзажи постоянно меняются: отвесные скалы, маленькие водопадики, просторные равнины. И ты чувствуешь себя частью природы, освобожденной от каменных джунглей и цивилизации. Плыть надо было три часа. Сначала была хорошая погода, а через полтора часа налетели тучи, началась сильная гроза, пошел дождь. Я сильно замерз, пришлось взять весло и начать им бодро работать. Зато сразу стало тепло. (Улыбается)
Видели каких-то животных тайги: медведей, рысей, волков?
Вся съемочная группа паниковала на тему клещей — нас кто-то постоянно кусал. Но в команде в основном петербуржцы, так что было ощущение, что городские люди по незнанию принимали за клещей любых букашек, которые на них садились. (Улыбается) Как-то видели вдалеке медведя, но меня в тот день не было на площадке. А так: белочки, суслики… (Изображает, показывая зубы и складывая на груди руки)
Очень смешно и похоже.
Сусликов там много. В черте города есть остров Татышев, там у этих грызунов зона обитания, и они достаточно легко сосуществуют с людьми. Жаль, что в наше время вся слава досталась капибарам, суслики намного милее. (Улыбается)
Слышала, натурные съемки в Сибири делать сложно, погода слишком переменчивая.
О, да. Но вы же разговариваете с петербуржцем. (Улыбается) Мы знаем о переменчивости погоды все. Конечно, внимательный зритель заметит сцены, снятые одновременно в трех разных погодных условиях. Мы начинали работать, когда светило яркое солнце, через 15 минут начинался страшный ливень, а еще через 10 — шквалистый ветер. После съемок ты не можешь никуда доехать, потому что все дороги поплыли и превратились в жижу. Мы старались снять все до холодов — не хочется проверять себя в условиях сибирской зимы. (Улыбается)
Замечаете, как меняется ваш герой Иван Доронин с течением времени?
Конечно. На мой взгляд, у нас получилось показать, как человек из закрытого превращается в открытого. Он приехал в Медвежье нелюдимым, с обидой на жизнь, на бывшую жену. Но через своего родного и приемного сыновей, через любовь к женщине, которую он там повстречал, начинает раскрываться. Даже сейчас на площадке я ловлю себя на том, что его нынешний образ не совпадает с тем, какой был вначале. И мне это нравится, потому что я и за собой чувствую точно такие же перемены.
Знаю, что ради роли Доронина вы серьезно улучшили свою физическую форму.
Когда мы начинали снимать первый сезон, я был физически и психологически в плохом состоянии — депрессивном. И мне продюсеры сказали: «Дим, все замечательно, но ты не похож на собровца, майора спецназа, каким прописан твой герой». И я целенаправленно начал набирать мышечную массу: занимался в спортзале, хорошо питался. И когда появились изменения, меня это очень замотивировало. Я приступил к съемкам в хорошей форме, набрав десять килограммов мышечной массы, весил 94 кг. Во втором сезоне был уже 98 кг — меньше жировой прослойки, больше мышечной.
Правда, из-за сложного съемочного графика забывал про питание, поэтому сейчас чуть сдулся. Но в этом сезоне у нас уже другие задачи, форма моего героя стала не такой важной — он уже не спецназовец. Поэтому я перестал беспокоиться на эту тему — сейчас больше обращаю внимание на то, чтобы поддерживать свое тело в состоянии мобильности, готовности к постановочным боям, к каким-то элементам трюков.
Значит, вы еще и каскадер.
Нет, конечно. (Улыбается) Я самостоятельно участвую во всех постановочных боях, но отказываюсь от каких-то опасных элементов. Не готов рисковать собой или партнером. Для этого есть каскадеры — подготовленные специалисты. И можно сколь угодно приводить в пример Тома Круза, который сам выполняет все трюки, но у нас совсем другая индустрия — это не нужно. В молодости, когда в моем организме еще не было блокаторов, защищающих меня от глупостей, я занимался паркуром, лазил по зданиям, прыгал, падал, а сейчас, в 41, ощущаю на себе все последствия той безбашенности. (Улыбается)
Как сейчас складывается ваша карьера?
Не так важно, как складывается моя карьера, важно — как складывается моя жизнь. Я много лет употреблял алкоголь. И это была совсем другая жизнь. Потом прошел терапию, до сих пор нахожусь в ней, не пью уже два года. И только сейчас начал понимать, что около 23 лет жил во сне. Все мое существование, в том числе и карьера, крутилось вокруг каких-то внутренних противоречий и болей. Сейчас я на пути изменения, чувствую себя иначе, сегодняшняя фотосессия тому доказательство: она была такой легкой и приятной. Раньше я был закрыт и не понимал, как вести себя перед камерой. А сейчас я наконец-то настоящий, готов открываться. Снова осознаю смысл творчества и того, для чего я в этой профессии, чем могу поделиться со зрителем. Если говорить о карьере как о росте, то сейчас я только-только начинаю возвращаться в профессию.
Почему? У вас же много ролей.
Я в профессии, грубо говоря, с 2004 года. 21 год. Но если вы посмотрите на мою фильмографию, то она не очень-то разнообразна. Введя мое имя в поиске, увидите справку: «Дмитрий Паламарчук — актер, известный своими ролями в криминальных сериалах и боевиках». И это, конечно, не проблема, но факт. А мне хочется пробовать больше нового и разнообразного: играть не только бандитов, военных, майоров полиции, но и что-то другое. Хочу разорвать этот замкнутый круг. А может, даже подождать, немного пожить какую-то другую жизнь.
Отдохнуть?
Скорее попутешествовать. Недавно всей семьей съездили во Вьетнам, мне очень-очень понравилось, я сделал для себя много открытий. Самое главное — это то, что на нашей планете, в природе, могут существовать абсолютно непохожие миры. Мы были в парке, где встречаются совершенно разные экосистемы: японский сад, африканские баобабы, десятки видов кактусов — я был поражен, сколько разновидностей у этих колючек! Мы ездили в горы, посещали живописные водопады. Когда на это смотришь, начинаешь задаваться вопросами: откуда все это взялось, как существует и взаимодействует на одной планете, да еще и в странной биологической связке, какова наша роль во всем этом? Мы провели там две недели, погрузились в атмосферу Вьетнама, и сейчас мне хочется новых впечатлений, знаний. Там, когда я лежал в Южно-Китайском море на спине, мои уши были в воде и я ничего не слышал, поймал какой-то дзен и вдруг подумал: почему все живые существа рождаются в воде? Внутри матери образуется шар с водой, все девять месяцев мы — водоплавающие существа, часть огромного мирового океана. Почему, если мы произошли от обезьян, в отпуск едем не в леса, чтобы качаться на деревьях, а на море. Ищем любую возможность, чтобы окунуться в воду. Очень интересно… Также я недавно лежал на руке, видимо, слегка пережал вены, и вдруг услышал звук, будто волна бьется о берег. И сразу подумал: значит, в природе тоже есть какое-то сердце, которое толкает волны моря, как и кровь по нашим сосудам. Наша планета — огромная, неизведанная, и в каждом месте можно получить какое-то свое ощущение и впечатление.
Здорово, что вы все это умеете замечать и ощущать.
Я научился этому недавно, когда начал меняться. К примеру, если бы я приехал во Вьетнам полтора года назад, мне бы, скорее всего, не понравилось. Потому что это весьма шумная страна, людная, там все время идет движение, к тебе пристают, предлагают очки, сигареты, толкают, задевают велосипедами. Раньше меня бы это раздражало, а сейчас я чувствую в этом жизнь: мне нравится просто сидеть и смотреть, как все это движется, наблюдать, какие вокруг разворачиваются мини-истории. Раньше меня волновало только то, хорошо ли мне, комфортно, как относятся ко мне люди? А сейчас приоритеты изменились — начал смотреть вокруг и всем интересоваться. И теперь понимаю, почему моей дочери в школе не нравится читать какие-то произведения. Она просто еще не доросла до этих тем, не способна задаваться теми вопросами, которые волновали автора. Дети получают эмоции в другом. А я начинаю вспоминать ощущения князя Болконского от зелени листвы возрождающегося к жизни дуба. Я из тех, кто понимает, откуда у Толстого берутся эти размышления…
Дмитрий, вам с такими инсайтами и мыслями впору податься в режиссуру.
Я думаю об этом, мне это интересно, но всему свое время. Ничего не загадываю, пока плыву по течению и смотрю на мир широко открытыми глазами!
Продюсер: Ульяна Кальсина
Стиль: Александра Шуляк
Макияж: Светлана Житкевич
Ассистент стилиста: Карина Меркашова