Расскажите о детстве. Ваш отец Валерий Кокорев был танцовщиком Большого театра, известным балетмейстером. Вам в юном возрасте прививали любовь к балету, настраивали на такую карьеру?
Конечно, я в детстве постоянно ходила в театр с папой. Часто болела, пропускала уроки, чтобы там побывать. Но при этом меня никто из меня не растил балерину: у меня есть братья и сестры, никто из них не стал танцевать. Папа вообще считал, что у меня неправильные ноги для балета – у меня гипермобильные суставы, в папиной молодости таких как я в балет не брали, а сейчас это стало модно. Серьезно я начала заниматься, когда папа отдал меня в Академию балета – это не рано, многие вообще начинают заниматься с трех лет.
Чем запомнилась вам Академия? Как давалось обучение?
Почти все мои одноклассники считают, что это был очень тяжелый период, но про себя я так сказать не могу. Я жила в интернате при Академии, завязывались какие-то новые знакомства, там было много иностранцев. В первые годы, когда ты ребенок, ты еще не понимаешь, что это тяжелый профессиональный труд. Хотя я поняла достаточно рано, что нужно напрягаться, работать над собой. Но мне это нравилось: постоянно совершенствоваться, чувствовать, что у тебя получаются какие-то вещи, которые раньше казались недостижимыми.
А что было самым стрессовым?
В основном, нервно и страшно было участвовать в конкурсах. Иностранные студенты были очень сильными, у них была серьезная техника, они танцевали на ранних этапах более сложную программа, чем мы. Ну и вообще: ты выступаешь от Академии, это большая ответственность. Но с другой стороны, это было хорошей практикой – после обучения, ты уже знаешь, что такое выйти на сцену. Потому что танцеваль в зале на репетиции – это одно, а на сцене перед зрителями – совсем другое, у тебя с непривычки руки трясутся.
Что вы почувствовали, когда вас приняли в труппу Большого?
Это, конечно, была фантастика – меня еще приняли в день моего рождения, и я подумала: “Ничего себе, как удачно!”. Но первые годы было очень тяжело: если в академии о тебе заботятся, хотят тебя успешно выпустить на большую сцену, то в Большом все жестче. В тот самый день рождения у меня уже был поставлен спектакль в расписании – нужно было танцевать одну вариацию, причем я до самого прогона не знала, какую именно. И такие ситуации бывают часто.
Вы очень преуспели как классическая балерина: то, что вы самая молодая прима говорит сама за себя. Как вы относитесь к современному танцу, вроде балета “Франческа де Римини”, который будет в программе Postscript?
Совсем новые направления – это совершенно другая техника. Для классической балерины необходимо время, чтобы ее освоить. С неоклассикой, которую танцуют на пуантах, проще – это достаточно близко к более привычному балету. “Франческа да Римини” Юрия Посохова – это именно такой случай. Мне очень нравится этот хореограф – он фантастически чувствует музыку, у него в спектаклях всегда много драматизма: каждое движение отражает то, что он слышит в музыке, какие-то эмоции, которые он чувствует. Мне очень приятно танцевать такой материал. Когда зрители смотрят классический балет, у них обычно есть какие-то иерархии: у этой балерины линии красивее, у этой пируэты фантастические, а эта вообще какая-то неземная. А современная хореография часто ставится под определенного артиста, исходя из его технических способностей, и у тебя больше свободы в самовыражении… Вообще, “Франческа да Римини” – это, конечно, очень красивый балет. Я его постоянно смотрела, и каждый раз с открытым ртом: “Как такое можно поставить?”.
Остается ли у вас хоть немного времени на личную жизнь?
Недавно я перенесла довольно серьезную травму на левой ноге, так что смогла переключиться на другие занятия. Но вообще, в основном все время уходит на работу и восстановление: пилатес, какие-то процедуры. Правда у меня недавно появилась кошка – котенок абиссинской породы. Она такая же худая и ушастая, как я. (Смеется) Хотелось назвать ее как-то коротко, поэтому придумалось имя Сия, к певице она никакого отношения не имеет, хотя у нее классные треки. Первые дни она такая была тихая, спала много. А сейчас уже бесится вовсю.
Увидели в вашем личном блоге пост с кучей шоколадок: вы не отказываете себе в сладком?
Мне не приходится, повезло с фигурой – сложно могу себе представить, что поправлюсь. Когда я восстанавливалась после травмы, даже удивилась, что немного набрала. Даже страшно было: “Ого, животик появился!”. Но это совсем немного… В общем, я всю жизнь ела то, что хотела. Я не сладкоежка, так что шоколада ем мало, но если вдруг хочется сладкого, или, например, сыра или чипсов – я себе не отказываю.
У вас остается время на современную культуру? Что в вашем музыкальном плейлисте, например?
Я слушаю очень разную музыку: у меня в плейлисте и техно, и хаус, и старая музыка. И джаз, и неоклассика, и Макс Рихтер, и Филипп Гласс, и Бритни Спирс. Часто смотрю кино, когда пуанты зашиваю – недавно пересматривала “Гарри Поттера”. Какие-то шоу в ВК смотрю – ”Натальную карту”, например. Нравятся некоторые стендаперы: например, Иван Абрамов, мне кажется он очень талантливый. Я немного его смотрела, но то, что видела, было классно.
Вы уже исполнили несколько очень серьезных ведущих ролей – танцевали в “Драгоценностях” Баланчина, “Жизели”. О чем мечтаете в профессиональном плане?
Я чувствую, что еще могу многого достичь как классическая танцовщица. Очень бы хотелось станцевать “Никию” из “Баядерки” – это лирическая партия, о которой я давно мечтала. Обожаю балет “Эсмеральда” и образ главной героини, очень выразительный, трагичный. Хочется реализовать себя и в современной хореографии – есть чему поучиться в этой сфере, попробовать найти себя. И, возможно, поставить что-то как хореограф – у меня есть мысли и идеи на этот счет, но на все нужно время.