Тайна Гуччи. Правда, которая ждала своего часа
Аллегра Гуччи
Откровенный и горький рассказ Аллегры Гуччи, дочери Маурицио Гуччи и Патриции Реджани, нарушает многолетнее литературное молчание о знаменитом семействе. А вот в кино недавно о нем вспомнили. Собственно, экранизация Ридли Скотта «Дом Гуччи» как раз и стала поводом для мемуаров. По мнению Аллегры, кинематографисты исказили образ ее семьи, превратив трагедию в карикатуру. В формате пронзительных писем к убитому отцу автор проливает свет на подлинные события 1995 года и делится подробностями жизни после утраты. Читатель узнает, как долгие годы Аллегра, став адвокатом, верила в невиновность матери и каким горьким разочарованием для нее стало признание Патриции. Книга, содержащая эксклюзивные фото и компрометирующие подробности, — ни в коем случае не скандальная хроника, а история скорби, надежд и разочарований, проливающая свет на одну из самых громких трагедий в мире моды.
Будь что будет
Жан-Мишель Генассия
Получивший Гонкуровскую премию за «Клуб неисправимых оптимистов» автор представляет новый роман, охватывающий несколько десятилетий французской истории с 1920-х по 1960-е годы. Произведение публикуется на русском впервые и начинается с истории любви Ирен и Жоржа, плотника и швеи, работающих на съемках немого кино. Сюжет быстро развивается, будто пытаясь угнаться за технической революцией и историческими катаклизмами, и вырастает в полноценную сагу о семье Ирен и двух ее высокосветских подруг и их детей. Судьбы героев тесно переплетаются на фоне войн, социальных потрясений и стремительно меняющегося мира. Мечты героев — стать инженером-женщиной в немыслимое для этого время, сделать военную карьеру, посвятить себя искусству — сбываются, но ценой разлук, утрат и горьких сожалений. Это понятная и трогательная проза о любви и ненависти, вере и самообмане, катастрофах и надежде, где, несмотря на намеченный судьбой путь, последний выбор всегда остается за человеком.
Реквием
Карл Альфред Лёзер
Вышедшая в издательстве «Книжники» рукопись еврейского эмигранта, который сбежал от нацизма и выпустил книгу в 1938 году в Бразилии, уже сама по себе ценность — не просто литература, это материальное свидетельство живой истории. Ужасы дискриминации автор показывает через призму жизни… оркестра. Лаконичный и бьющий в самое сердце текст рассказывает о виртуозе-виолончелисте, который сталкивается с нарастающим давлением системы. В пугающем новом мире подлинное искусство пытаются заместить идеологией, а таланту предпочитают расу. По сюжету артист может потерять работу из-за своего происхождения, поскольку на его место претендует «правильный» человек нужной национальности и подходящего статуса. Примечательно, что книга и сама из-за своей истории становится метафорой того, как искусство находит путь к сердцам, несмотря ни на что: история, по понятным причинам, не могла быть опубликована в свое время, но спустя годы наконец вышла в свет.
Белая линия ночи
Халид ан-Насрулла
Актуальная антиутопия от кувейтского автора напоминает по духу классику жанра вроде «451 градуса по Фаренгейту». Герой романа, с детства одержимый чтением, получает работу цензора, в чьи обязанности входит решать, какие книги достойны публикации. Однако столкнувшись с системой, он понимает, что не в силах отвергать произведения, тронувшие его душу, и сознательно нарушает правила. Роман, вошедший в шорт-лист Arabic Fiction Prize, стал откликом на реальное событие — отмену цензуры художественной литературы в Кувейте в 2020 году. Это мощное высказывание о вечном противостоянии черного и белого, где черное — это подавление и невежество, а белое — знание и борьба с угнетением, идеально вписывается в современный тренд на интеллектуальные антиутопии.
Бешеный
Сорж Шаландон
В основе этого эмоционального и динамичного романа лежит подлинная история побега, потрясшая Францию в 1934 году: 56 подростков сбежали из жестокой исправительной колонии на острове Бель-Иль. Для этих мальчиков, многие из которых были сиротами и не совершали преступлений, остров стал тюрьмой, а их побег превратился в отчаянную борьбу за свободу. Охоту на изможденных беглецов надзиратели, жандармы и местные жители, соблазненные наградой вели с каким-то животным азартом, что придает прозе Шаландона особый пугающий оттенок, Опираясь на исторические факты, автор все же создает вымышленного главного героя — Жюля Бонно, того самого пятьдесят шестого беглеца, которого так и не нашли. И получается горькая история одинокого, брошенного ребенка, мечтающего о мести и мысленно бросающего вызов своим обидчикам, заставляя читателя всей душой сопереживать его отчаянному бегу.
Хроники любви
Николь Краусс
Виртуозно выстроенный пронзительный роман, завоевавший мировое признание и экранизированный в 2016 году, повествует об удивительной дружбе, которую сложно было себе даже представить. История связывает судьбы, казалось бы, полярных людей: пожилого Лео Гурски, бежавшего из Польши во время войны и прожившего в Нью-Йорке незаметную жизнь простого слесаря, и юной девушки, названной в честь героини романа — его романа, единственной рукописи, которую он потерял полвека назад как признание в любви. Сдержанный, лишенный сентиментальности слог очень идет степенному повествованию, которое постепенно раскрывает тайну, соединяющую этих героев, создавая настоящий гимн человеческому достоинству и силе любви, способной преодолеть время и трагедию. Это книга-загадка, ответ на которую ждет читателя на последних страницах.
Записки о путешествии принца Такаоки
Сибусава Тацухико
Этот постмодернистский фэнтезийный роман предлагает читателю многослойное и ироничное путешествие вместе с реальным историческим персонажем — японским принцем Такаокой. Семь глав его странствий по экзотическим уголкам земли в поисках просветления постепенно стирают грань между реальными впечатлениями и фантазией. Текст, полный поэзии, провокаций и отсылок к фольклору, — настоящее интеллектуальное путешествие в чудесные миры, населенные невероятными существами и фантастическими иллюзиями. Книга придется по душе тем, кто интересуется Японией и ценит сложную литературную форму, одновременно забавную, безумную и по-своему очаровательную.