Лингвист-переводчик, выпускник МГЛУ им. Мориса Тореза, Григорий Чередов пришел к издательской деятельности 14 лет назад. Сегодня он принимает активное участие в создании программы фонда V–A–С, направленной на совместное художественное производство и формирование новых культурных ландшафтов.
- Григорий, вы с детства увлекались книгами?
- Честно скажу, что в школе читать не особо любил. То, что нужно было по программе, читал, скорее, с нежеланием. Перемены случились классе в 10–11, когда я понял, что, помимо основной программы, можно читать что-то еще.
- И выяснилось, что это может быть интересно?
- Да. Любовь к чтению начала постепенно развиваться, но все равно это была не каноническая любовь. Началось все с изучения иностранных языков. Я учился в языковой школе, бывшей «двадцатке», которая сейчас носит номер 1239. Со второго класса там был упор на английский, который, казалось, легко мне давался. Поэтому к старшим классам сложилось понимание, что я хотел бы работать с языком, поглубже в него погрузиться, узнать нюансы. Дома всегда было полно книг на английском языке, которые мой папа, литературный агент и переводчик, приносил с работы и подсовывал мне со словами: «Почитай, на русском такого нет. Может быть, тебе понравится». И мне нравилось. В основном, это была художественная литература, научная фантастика и фэнтези. Я узнавал авторов, о существовании которых даже не догадывался, — и выстраивал собственный мир. А потом, курсе на третьем, я попал в издательство «Вагриус», которое тогда базировалось в Библиотеке иностранной литературы им. М.И. Рудомино. Я пришел на Международную книжную ярмарку на ВДНХ помочь поработать на стенде. И там я увидел, как люди с горящими глазами хватают книжки с полок и говорят: «Боже, наконец-то! Я искал эту книгу три года…».
- «Я обрел тебя, моя прелесть».
- Да! (Смеется). Можно сказать, что с той книжной ярмарки на ВДНХ в 2007 году и началась моя жизнь в издательском мире. Я понял, что результат этой профессиональной деятельности может доставлять радость и удовлетворение самым разным людям. С 2008 года я десять лет проработал в Библиотеке иностранной литературы, в издательстве «Центр книги Рудомино», которое во многом стало преемником «Вагриуса». Творческое и концептуальное ядро Центра книги состояло из сотрудников научно-библиографического отдела библиотеки. Эти люди профессионально изучали культуру и литературу той или иной страны, умели проследить тонкие взаимосвязи и понимали, как культура и литература одной страны влияет на другие культуры и языки, причем всегда влияние это — взаимонаправленное, работающее в обе стороны. С одной стороны, в Центре книги выходило много иностранной литературы — книги-билингвы, которые позволяли увидеть и оригинал, и перевод. То есть показывали ту самую связь иностранной литературы и культуры — с русской: как в напечатанном тексте один язык преломляется и преобразуется во что-то новое, как одна культура, посредством перевода, может зажить в культуре совсем иной. С другой стороны, мы издавали билингвальные сборники русских писателей и поэтов в переводах на иностранные языки. Например, поэзия Пушкина, Лермонтова, Цветаевой в переводе на английский, немецкий, французский и испанский… Каких только языков не было! А еще — большие антологии о той или иной литературной фигуре или культуре в целом — и их влиянии на Россию (и влиянии России на них): «Русский круг Гофмана», «Франц Кафка в России» «Русские в Испании», «Хождения во Флоренцию».
А потом стали появляться проекты, больше связанные с изобразительным искусством. Например, совместно с Британским советом мы подготовили специальное издание к выставке Уильяма Блейка в Пушкинском музее — «Песни невинности и опыта» в оригинальном авторском исполнении и в сопровождении новых переводов. К языковой истории добавилась еще и мощная визуальная составляющая, которая показывала, как самые разные форматы могут сосуществовать в едином культурном поле. Издательская программа пользовалась большим успехом, у нас появилось множество партнеров, в том числе и за рубежом. Многие коллеги-библиотекари из российских регионов очень хотели получить наши книги. Вокруг одной конкретной книги могла выстроиться целая программа: презентации, встречи с авторами и переводчиками, чтения, театральные постановки. Так диалог культур внутри книги перерождался в новые интересные проекты.
К большому сожалению, когда директора Библиотеки иностранной литературы Екатерины Юрьевны Гениевой не стало, издательская и просветительская деятельность постепенно сошли на нет. То, чем мы с коллегами занимались больше 10 лет, вдруг оказалось никому не нужным. Тогда, волей счастливого случая, начался следующий важный этап в моей жизни: я попал в V–A–C и понял, что диалог культур, прослеживание самых различных связей — это то, чем фонд занимается, не только в издательской деятельности, но и во всей насыщенной программе.
- Изначально фонд занимался переводами академических текстов для узкого круга специалистов, которые нуждались в такого рода научной литературе. С появлением Дома культуры «ГЭС-2», делает ли издательская программа шаги навстречу более массовой аудитории?
- Да, безусловно. И, на самом деле, переводы академических книг и работ делались для того, чтобы создать некую базу, расширенный контекст, и в каком-то роде даже подготовить публику. Ведь чтобы погрузиться во все многообразие проектов на «ГЭС-2» и при этом не сойти с ума, не потерять связь с реальностью, определенно нужна некоторая подготовка. Работы по теории и истории искусства как раз позволяют создать этот контекст. Здесь тоже можно говорить о прослеживании, а иногда и выстраивании связей, которые показывают, что современное искусство не просто так взялось из ниоткуда.
Что касается расширения издательской программы… Конечно, это происходит. Потому что мы понимаем, что на «ГЭС-2» будет самая разная публика, и каждого человека нужно чем-то увлечь. Но это происходит довольно органично. Действительно, мы начинали с переводов ключевых теоретических текстов второй половины XX века, но вскоре поняли, что разговор об искусстве XX века невозможен без взгляда в прошлое, на то, с чего все начиналось. Поэтому мы решили пойти еще дальше, показать связь современного искусства с голландской живописью XVII века, Ренессансом, античным искусством. Теоретические работы об искусстве во многом пересекаются с вопросами современной философии — так, например, в издательской программе появились работы по постгуманитаристике и гендерной теории… Еще важно не забывать, что искусство — не только для взрослых. Детям тоже важно понимать, что такое визуальное искусство, и как оно работает.
- Иметь классные образцы перед собой. Ориентироваться на что-то.
- Так появилась детская серия, книги в которой оформляют современные российские художники. В основе лежит наше желание возродить традицию советской иллюстрации, представители которой не только занимались книгами для детей, но и играли важную роль в становлении искусства своего времени. Сегодня возвращение к этой забытой, но не утратившей актуальности традиции поможет с самого раннего возраста развивать визуальную грамотность у детей и познакомить их с новыми художественными практиками. В ходе работы над одним из проектов мы открыли для себя Бориса Арватова, литературного критика и теоретика авангарда, который занимался критикой художественного производства сто лет назад. И так вновь появилось желание сделать шаг в историю и взглянуть на наследие русской критической мысли…
- Вернуть из небытия имена и работы.
- Имена, фигуры и работы, о которых сейчас, может быть, никто и не знает, но которые на самом деле очень созвучны тому, что происходит сегодня.
- Наверное, возвращение культурных пластов, каких-то недостающих для общей картины деталей дает колоссальное моральное удовлетворение.
- Это сто процентов приносит удовлетворение, и в этом, мне кажется, — главная причина вообще что-либо издавать. Смысл любой деятельности в сфере культуры, на мой взгляд, — не в том, чтобы сделать условные 25 выставок со знаменитыми художниками и кураторами, а в том, чтобы внимательно посмотреть на общую картину, сотканную из самых разных элементов.
- На ландшафт.
- Да, и показать эти разнообразные, иногда не самые очевидные элементы ландшафта, которые, на самом деле, очень нужны для понимания окружающей действительности. Такой внимательный взгляд гораздо ценнее, чем бесконечная спешка в попытке ухватить что-то сиюминутное или, казалось бы, актуальное. Гораздо больше удовольствия приносит возможность ненадолго остановиться и задуматься, чтобы открыть для себя и других что-то действительно важное, что ускользает от взгляда.
- Какие книги издательства пользуются наибольшей популярностью?
- Мы издаем очень разные книги. Какие-то — для теоретически подкованных людей и профессионалов, другие — более массовые, но все они имеют своего читателя и так или иначе вызывают интерес. Конечно, красивые книжки для детей с прекрасными работами Пепперштейна, Шуваевой, Булдакова нравятся, наверное, всем. Вне зависимости от вкусов, бэкграунда и возраста.
- В книгоиздательском бизнесе есть свои тренды?
- Я стараюсь не смотреть на тренды. Это, на мой взгляд, не является важным ориентиром, вокруг которого нужно строить издательскую деятельность.
- Образ жизни стремительно меняется: гаджеты, диджитализация, любой текст можно открыть на компьютере, смартфоне, планшете, и сама книга становится чем-то таким сложным, громоздким, ведь нужно ее с собой возить, где-то хранить… Нет ли ощущения, что книги будут предметами для узкого круга эстетов, которые получают удовольствие от тактильных ощущений, дизайна, печати?
- Страх, что книги уйдут в небытие и к ним будут обращаться только посвященные ценители-эстеты, лет десять назад как прошел. Мне кажется, он исчерпал себя в начале двухтысячных. Все говорили: «Сейчас книги умрут, читать никто не будет…».
- Журналы закрываются, тем не менее.
- Журналы — это немножко другая история… Их способ предоставления информации…
- Устарел?
- Да. Такого рода информация вполне органично существует в цифровом виде. Что касается книг, они, наоборот, сейчас переживают возрождение. Посмотрите, сколько людей сегодня читают книги в транспорте. Мне кажется, особенно у молодого поколения, вновь появилось очень правильное отношение к книгам как к инструменту приобретения знания, которого ты не получишь из Интернета, пабликов, чатов и многочисленных медиа. Я абсолютно уверен, что книги никуда не денутся. Когда-то я думал, что они станут как… виниловые пластинки, предметом коллекционирования. Кстати, виниловые пластинки сейчас…
- Тоже переживают подъем…
- Да, и даже записи на магнитной ленте вдруг восстали из пепла, многие предпочитают слушать музыку именно на кассетах, открываются специализированные лейблы... Сейчас я убежден, что все с книгами будет хорошо, их ждет светлое будущее.
- А аудиокниги могут заменить печатный формат?
- Для меня аудиокнига никогда не сможет заменить печатную версию. Потому что это другой канал восприятия, он добавляет посредника в виде звучащего голоса между текстом и читателем. Мне, честно скажу, это немного мешает, хотя уверен, что есть люди, для которых такой способ получения информации удобен и понятен. Это очень индивидуальная, на самом деле, вещь. Но, мне кажется, гораздо важнее построить свой собственный мир, пропустить текст через себя в уникальном моменте времени, в уникальных условиях, без какого-либо вмешательства. Даже если это прекрасно звучащий голос талантливого актера или музыканта.