Накануне главного танцевального события осени - фестиваля Context. Diana Vishneva, который стартует в ноябре в Москве, - Светлана Бондарчук встретилась со знаменитой балериной и арт-директором фестиваля Дианой Вишнёвой. Среди затронутых в разговоре тем были как профессиональные - о судьбе современного танца в России, так и личные: Диана рассказала о супруге, бизнесмене Константине Селиневиче, о дружбе, моде, готовке и хорошем аппетите.
Я много раз видела Диану Вишнёву на сцене и каждый раз ловила себя на мысли, что это не танец балерины. Это танец большой драматической актрисы. Я сопереживаю ее героине, проживаю с ней жизнь и продолжаю думать о ней даже после спектакля. В этом году Диана отметила 20-летие жизни на сцене. Для многих из "балетного цеха" это означало бы начало заката, но Диана все набирает высоту. Продолжая танцевать в классических балетах, она делает карьеру как танцовщица современной хореографии: осваивает новые танцевальные языки и техники, ломает каноны, которыми сама же овладела в совершенстве. Третий год подряд Диана проводит в Москве фестиваль современной хореографии Context. Diana Vishnevа. Я с удовольствием хожу на эти спектакли и всякий раз открываю что-то неожиданное, иногда шокирующее. Здесь нет танцев на пуантах, пачек, кордебалета; порой танцовщики одеты в простые трико, их пластика непривычна, линии изломаны, но это захватывает не меньше, чем вечные 32 фуэте. В этом году я вновь собираюсь на фестиваль - интересно будет посмотреть аргентинское танго на подвесных канатах и спектакль всемирно известной американской труппы Марты Грэм. И конечно, выступления самой Дианы на открытии и закрытии фестиваля пропустить просто невозможно.
Диана, мне не раз приходилось слышать мнение, что современный танец дает балеринам возможность оставаться на сцене намного дольше. Насколько это соответствует истине?
Нет, это абсолютный миф - что, утратив форму в классическом балете, можно перейти в современную хореографию и продолжать танцевать с тем же успехом. И то, что современная хореография легче, также не соответствует истине. Наоборот, в классическом балете многое тебе облегчает жизнь: техника, выучка, эффектные вариации - все это отвлекает внимание публики непосредственно от тебя. А в современном танце ты весь как на ладони, тебе не за что спрятаться и все зависит от того, есть ли тебе что рассказать зрителям или нет.
Пример долголетия в балете - Майя Плисецкая, которая выходила на сцену и в 75 лет. Вы себя лет через 20 на сцене представляете?
Трудно сказать. Майя Михайловна - личность выдающаяся. И уникальна она даже не тем, что выходила на сцену в 75, а тем, что первой в Советском Союзе заговорила о новом понимании танца, о новой эстетике, о новом стиле. "Кармен-сюита", с которой она вышла на сцену Большого театра в 1967 году, преодолев столько препон, была революцией. Плисецкая первой начала рушить стены, которые казались нерушимыми. Я благодарна судьбе за то, что мне довелось общаться с Майей Михайловной, дружить с ней. Она возглавляла попечительский совет нашего фестиваля, и в этом году Context будет посвящен ее памяти
Вы - амбассадор современного танца в России. В чем вы видите свою миссию?
Миссия, прежде всего, знакомить Россию с лучшим, что происходит в современной хореографии, привозить не только громкие имена, но и что-то принципиально новое. Существуют разные танцевальные стили и направления, и мы все их соединяем в одной точке. Это и есть Context. Еще один очень важный момент - развитие современной хореографии в России. Нам важно поддержать молодых хореографов.
В последнее время в России вы все больше ассоциируетесь с современным танцем, но на Западе Диану Вишнёву хотят видеть в основном в классическом балете?
Все зависит от театра, от танцевальной компании. Если вы говорите о "Метрополитен-опера" (этим летом на сцене "Метрополитен" в Нью-Йорке Диана танцевала Жизель, Джульетту и Аврору. - Ред.), то там преобладает классический репертуар. Это как Мариинский театр. Но если я со своими проектами прихожу в компанию современной хореографии, там обратная ситуация. Порой люди удивляются, что я - прима-балерина, говорят: "Ой, нам надо посмотреть тебя в классическом балете".
Вы считаете себя русской балериной или человеком мира?
Конечно, я человек мира. Но я остаюсь русской балериной. Для меня огромная честь, что я училась в самой лучшей балетной школе в мире, начинала свой путь в Мариинском театре. Я испытываю огромную благодарность к своим педагогам, к родному театру. Сколько в меня вкладывали, сколько я впитывала - все это с годами проявляется все больше и больше.
Вы из Петербурга, из интеллигентной, но не балетной семьи.
Да, у меня родители - химики. У мамы два образования - она экономист и химик, а папа - кандидат химических наук.
Как так случилось, что дочка попала в балет?
Я бы могла сказать, что это случайность, но я верю в то, что во всем есть определенный замысел судьбы. Все произошло так, как должно было произойти. Стать балериной не было моей мечтой и не было блажью мамы, хотя именно она в нашей семье увлекалась балетом. В детстве я занималась спортом, математикой, ходила в танцевальный кружок. Развивалась разносторонне, как говорили в те времена. Не могу сказать, что меня часто водили на балет. Родители были молодыми специалистами, нужно было оплачивать кооператив... Мы не имели возможности ходить в театр столько, сколько нам хотелось бы. Но мы с сестрой не были лишены общения с искусством: классическая литература, походы в музеи, поездки в пригороды Петербурга - Петергоф, Царское Село... Все это было в нашем детстве. Но, конечно, когда я попала в Вагановское училище, то почувствовала, что значит быть по-настоящему погруженной в мир искусства. Этот мир увлек меня бесконечно.
В училище вас выделяли из толпы девочек?
Да, выделяли. Такого, чтобы говорили: "Эта девочка просто рождена для балета", не было, но я всегда оказывалась в центре внимания преподавателей и детей благодаря своему взрослому отношению к самой себе. Мне не делали одно и то же замечание по несколько раз - я сразу исправляла ошибки. Все впитывала максимально, поэтому профессионально развивалась быстрее. Первая неудача, когда меня не приняли в училище - я ведь поступила только со второго раза, - перевернула мое сознание. Я поняла, что в этой жизни нужно всего добиваться самой и не ждать чьей-то помощи. Тебе помогут, только если ты сама будешь трудиться.
Труд артиста балета - это каторжный труд. С шести лет ты должен каждый день проводить по несколько часов у балетного станка.
И с каждым годом все больше часов.
Я пытаюсь сравнить балетных людей с артистами шоу-бизнеса. Многие из них не имеют серьезной школы, позволяют себе петь под фонограмму. Но масштаб известности и величина гонораров в шоу-бизнесе не в пример балету. Не обидно?
Все зависит от того, как ты мыслишь. Ты либо мыслишь идеями, стремишься реализовать себя, либо думаешь о гонорарах. Тогда эта история не про балет вообще. Балет - это жертвоприношение, это служение. В детстве мы все это понимаем, а в сознательном возрасте каждому приходится делать выбор. Если ты переживаешь о том, сколько тебе за это заплатят, на сцену лучше не выходить.
Но если мысль все равно присутствует: "Понимаете, я так много работаю..."
Для этого существует театр, который работает на талантливую единицу, сподвижники, соратники, меценаты... Когда ты реализуешь себя как балерину, как личность, тебе просто некогда об этом думать.
Есть ли у вас какие-нибудь талисманы или ритуалы для выхода на сцену?
Конечно, есть. Но я не хотела бы о них рассказывать. Я человек не то чтобы суеверный, но я очень внимательно ко всему отношусь. Я Рак по гороскопу. Для меня важны числа, знаки, сны. Я прислушиваюсь к снам, пытаюсь угадать их, расшифровать.
Если перед премьерой вам черная кошка дорогу перебежит, вы же не отмените спектакль?
Нет, конечно. Но я в уме отмечу, что, вероятно, предстоит столкнуться с какими-то сложностями, преодолеть препятствия. Не обязательно случится что-то плохое. Иногда проблемы помогают быстрее добиться положительного результата.
Балетные люди вообще суеверны?
Да, суеверны. Но в то же время все - люди верующие. Сцена - это такое магическое пространство. Чтобы каждый раз вступать в него, нужны силы. Вера человеку очень помогает. Каждый на сцену со своим ангелом-хранителем идет.
А если плохое настроение, неприятности или нездоровится и танцевать не хочется, а надо?
Конечно, случается и такое. Мы же все люди. Бывает, что вдруг за полчаса до начала спектакля нервное окончание какое-то пережимает, и я чувствую, что даже двинуться не могу, в глазах слезы, но все равно собираюсь с силами. Был совсем ужасный случай в моей жизни - в 2002-м, когда я первый раз выступала на сцене Парижской оперы. Это было невероятно ответственное событие. Парижская опера - своего рода закрытое общество: выступления иностранных артистов здесь скорее редкость. По крайней мере, раньше такие случаи можно было по пальцам пересчитать. Я должна была танцевать Китри в "Дон Кихоте", одну из своих самых удачных партий. Готовилась к выходу на сцену, и вдруг звонок из больницы. Мне сказали, что близкий мне человек в реанимации. Это был такой удар, что я даже ничего не могла произнести в ответ. Просто положила трубку... Что делать в таком случае? Отменять спектакль? Невозможно. Поэтому ты собираешься, концентрируешься, "закапываешь" эту боль внутрь себя, понимая, что потом это еще сильнее проявится.
Я однажды наблюдала вашего мужа и продюсера Константина Селиневича за кулисами, когда шел спектакль, и была удивлена, насколько переживает он!
Иногда мне кажется, что он переживает даже больше, чем я. Но я рада, что он сменил на этом "посту" моих родителей. Константин, как настоящий мужчина, умеет скрывать свои эмоции, а родители просто заболевали от всех этих стрессов. Однажды мама мне сказала: "Я больше не могу ходить на твои спектакли. Я так волнуюсь, что все равно ничего не вижу". Она вздыхала с облегчением, только когда спектакль заканчивался.
Когда спектакль заканчивается, Константин тоже вздыхает с облегчением. Он стоит за кулисами - счастлив, горд.
Самое главное, что он не становится моим фанатом. И не воспринимает балет как свою жизнь.
Как вы проводите свободное время? Путешествуете?
У нас все четко распланировано. Профессия сделала меня очень дисциплинированной. К отдыху готовлюсь тщательно, чтобы посмотреть как можно больше городов, достопримечательностей, музеев, выставок. Когда я рассказываю о том, сколько успела увидеть на каникулах, мне говорят: "Боже, ты такая амбициозная!" Меня это удивляет: что же в этом плохого? Если бы я не была амбициозной, то не стала бы примой-балериной. У меня нет времени на то, чтобы долго раскачиваться. Время летит стремительно. Это касается и моей карьеры, и вообще жизни. Поэтому стараюсь быть максимально организованной абсолютно во всем.
Драматический театр и фильмы. Я смотрю очень много фильмов. Когда нужно переключиться или когда сил хватает только на то, чтобы лежать без движения, кино очень помогает.
А что-то бытовое, чисто женское... Например, вы могли бы приготовить обед?
Если я захочу, то сделаю это. И все же, если у меня есть свободное время, я скорее пойду в театр или на выставку. Мне жалко терять время на то, чтобы готовить обеды. Правда, кто-то мне сказал однажды: "Когда у тебя будут дети, ты все это полюбишь".
Я сама редко готовлю, но если у меня бывает порыв, то с такой любовью все делаю, что, мне кажется, получается очень вкусно.
Так и должно быть. Все нужно делать с любовью, вкладывая душу. Я этой любви в себе не нахожу. Мне кажется, если я начну готовить, то просто испорчу продукты.
Есть стереотип, что балетные люди ограничивают себя в еде. Я знакома со многими балетными - у них прекрасный аппетит и все они нормального телосложения.
Балерина должна чувствовать свой мышечный корсет, который нужен для баланса. Если ты будешь слишком худой, то просто ничего не сможешь сделать. Бывают такие, знаете, девушки-балеринки, тоненькие, как стручки, но, к сожалению, со своей массой тела они не способны выполнять элементы, которые требуются в классической хореографии и в современной. Балерина испытывает физические нагрузки, часто большие, чем в спорте, но при этом эмоциональное состояние ее должно быть легким, воздушным. Зритель не должен видеть, каких сил ей все это стоит. Он должен видеть, что для нее танцевать так же естественно, как дышать.
Я хотела бы сделать вам комплимент. Я считаю вас одной из самых стильных женщин России. Вы и Рената Литвинова, моя подруга. У вас обеих стиль абсолютно неповторимый, совершенно необычный. Когда я слышу от кого-нибудь: "А что, разве это модно?" - мне хочется ответить: "Это не модно. Это шикарно!" Откуда у вас это особое понимание стиля?
Наверное, с детства. Я была еще совсем маленькой, топала ножками, махала ручками, но уже просила маму сшить мне что-нибудь необычное. Мама у меня - настоящая рукодельница. Она потрясающе шила и вязала, сама одевалась со вкусом и старалась, чтобы мы с сестрой были одеты с изюминкой. Мама сама шила мне школьную форму. Она выгодно отличалась от стандартной - и оттенком, и силуэтом... Я отказывалась носить некрасивые вещи. И если в Петербурге было невозможно купить симпатичные сапоги, мы ехали в Москву, отстаивали очередь в "Детском мире", но покупали то, что смотрелось лучше. Я действительно была довольно капризным ребенком в этом плане. И сейчас к своим нарядам и сценическим костюмам очень серьезно отношусь.
Конечно. Хореографы и партнеры - это люди, с которыми ты общаешься очень близко, и со временем они становятся друзьями. Партнер по сцене - это почти родной человек. Ты его близко знаешь, все обстоятельства его жизни, чувствуешь его настроение. Это и дружба, и своего рода профессиональное "супружество". А вообще, мир балета и современной хореографии довольно узкий, и человеческие контакты очень важны. Если вернуться к фестивалю Context. Diana Vishneva... Я бы никогда не смогла организовать такое сложное мероприятие, общаясь по телефону, по e-mail. Здесь как никогда важна репутация. Я работала со многими танцевальными компаниями, меня видели, что называется, в деле, появилось определенное мнение обо мне и доверие. Только так я смогла добиться того, чтобы лучшие современные танцевальные труппы захотели приехать к нам и выступить на нашем фестивале.