RU
Аня, знаю, что вы очень избирательны в отношении проектов — чем вас заинтересовал «Пророк»?
Мне понравился сценарий — тем, что в нем предлагают не подлинную историю, а некую иллюзию, волшебство. Импонировали масштаб истории и возможность поработать с режиссером Феликсом Умаровым, которого до этого я знала только шапочно. Он абсолютный визуал! Когда я увидела, как он работает, влюбилась в происходящее. И это было еще до того, как я узнала, с кем мне предстоит играть. На роль Пушкина, помимо Юры, были другие кандидаты.
И как вам в роли графини Воронцовой?
Конечно, нельзя сравнивать реальную Елизавету Воронцову и персонаж — мы сняли художественный фильм, а не биографическую документальную историю. Самое главное — Воронцова была тонко чувствующей, умной женщиной, она вдохновляла Александра Сергеевича и была способна разглядеть гения, направляла его и во многом определила его вкус и стиль. Графиня была женщиной невероятно статусной, звездой своего времени и настоящей модницей. Поэтому на съемочной площадке у меня было несколько красивейших платьев. Помню, на первой примерке я простояла больше четырех часов, пока макет будущих нарядов прилаживали по фигуре. Также у моей героини аутентичные нижнее белье и корсеты, это очень помогает в игре— начинаешь сильнее верить в предлагаемые обстоятельства.
Это ведь не первый ваш исторический фильм. Наверняка у вас уже есть свои секреты погружения в эпоху?
Я всегда иду за персонажем — это единственный секрет, как перенестись куда-либо. Неважно — на 300 лет назад или всего лишь на год. Времена меняются, но люди — нет. Нами движут абсолютно те же эмоции, что и раньше — любовь и ревность, страх и желание власти, зависть, много всего…
И что же из этого роднит вас с Воронцовой?
Восхищение талантом. Я обожаю талантливых людей, готова им очень многое прощать. Восхищает легкость княгини, ее авантюризм — в этом мы похожи. Но она, конечно, намного мудрее меня. При всей любви к ней Александра Сергеевича, она смогла прервать отношения на самом пике, не дав этой прекрасной любви зачахнуть, превратиться в тягостное чувство. Не каждая женщина на такое способна.
Режиссер Феликс Умаров помогал вам на съемочной площадке?
Несмотря на мою очарованность его работой, сонастроиться с ним я смогла не сразу. Поначалу было даже некомфортно — Феликс производит впечатление человека очень закрытого. Порой мне казалось, что я вообще ему не нравлюсь, зачем я здесь? Но потом увидела, насколько он вовлечен —в тебя, в твой персонаж. Ему важно, чтобы все было совершенно. Сейчас могу сказать точно: ни с каким другим режиссером я бы не хотела и не смогла пройти этот путь. Феликс для меня — абсолютное открытие. Хочется верить, что после съемок мы стали добрыми друзьями.
Для «Пророка» пришлось ли учиться чему-то новому? Юра Борисов рассказывал, что он впервые запел и начал танцевать…
Нет, меня пощадили. (Смеется)
Как вам, кстати, с Юрой работалось?
Юра замечательный. Человек очень доброй, открытой души. И совершенно восхитительный партнер. Наблюдать за ним на съемочной площадке — удовольствие: у него нет повторяющихся дублей, каждый раз проба чего-то нового. Эта его игручесть актерской натуры, конечно, завораживает.
Что думаете о его успехе на Западе?
Это здорово, когда человек упорно работает и его труды приносят такие плоды. Здесь и случай, и удача, но в первую очередь трудолюбие, без трудолюбия не бывает ничего. Я рада, что работы Юры и Марка получили международное признание, потому что они этого точно заслуживают. При этом быть первым русским актером, номинированным на «Золотой глобус», — сумасшедшее испытание. Уверена, Юра сможет достойно его пройти.
А если говорить о партнерах по фильмам вообще — с кем сложились наиболее хорошие отношения? Есть ли у вас друзья-актеры?
Я с удовольствием работаю с Денисом Шведовым, Даней Воробьевым, моим однокурсником Артемом Быстровым… Их много.
А бывали ли несовпадения на площадке?
Конечно. Нередко случается такое, что вы не нравитесь друг другу — не сходитесь по-человечески или во взглядах на профессию. Но работа есть работа. Я не из тех людей, которые приносят личную неприязнь на площадку.
Как-то вы сказали, что от ролей красоток на экране вас спасет только пенсия. Но, возвращаясь к вашей графине Воронцовой — она барышня прехорошенькая…
Невозможно есть один только жареный картофель, хотя я его и очень люблю. Хочется иногда и яичницу, и пасту, и пиццу. Если есть одно и то же, это перестанет приносить удовольствие. Так же и с актерством. Конечно, прекрасно сыграть Воронцову, но иногда хочется стать какой-нибудь суперстранной девушкой из города N и забуриться с режиссером Ксенией Зуевой на самый край света. Мне любопытно воплощать разных героинь. Другое дело, что кино — искусство типажное. Не всегда характеры, которые тебя интересуют, будут предложены тебе в качестве роли. Продюсеры и режиссеры могут посчитать, что такие люди должны обладать другой внешностью, другим бэкграундом. Но я рада, что в последнее время мне все чаще и чаще удается прорываться на менее известные для себя территории.
Вам нужна перезагрузка, время, чтобы отпустить роль? Были такие, которые оставляли след?
Если говорить о каком-то мощном послевкусии, я бы вспомнила фильм «Вмешательство». Это был очень травматичный опыт со всех точек зрения — и с физической, и с моральной. Мои героиня Маша преследовала меня во снах. А днем я ловила себя на том, что делаю какие-то вещи, совсем мне не свойственные. Даже одежду, которую я давала для съемок, носить больше не смогла. Обычно я легко отпускаю роли, но Маша почему-то со мной задержалась.
Полный метр и сериалы — для вас есть разница в процессе работы?
Разница только в качестве сценария и команде. Это вопрос внутреннего отклика, который всегда для меня на первом месте.
А роли на большие и маленькие делите?
Нет, потому что влюблена в огромное количество эпизодов и мирового, и нашего кинематографа. Но если соглашаться на какой-то оммаж или камео, то они должны быть очень искрометными. В целом я исключительно за содержание.
Вы больше двадцати лет в профессии. За это время поменялось восприятие себя в индустрии?
В студенчестве, прекрасном и бесстрашном времени, казалось, что можешь горы свернуть. Не было никаких сомнений, что именно ты заслуживаешь всего на свете, что ты невероятно одарен и все должны тебя любить. С возрастом это проходит. Лично у меня были периоды большого страха. Когда меня в очередной раз не утверждали, казалось, дело именно во мне — это я ничего не могу. Но это всего лишь правила индустрии, которых миллиард. Они холодны к людям и к их чувствам не имеют никакого отношения. И вот из-за таких страхов ты учишься воспринимать себя заново, верить в себя. Потом приходишь к порогу нового бесстрашия и думаешь: «Да тьфу, кому мне тут что доказывать?». И начинаешь уже доказывать себе. Очень интересные эмоциональные качели получаются.
Кого вы могли бы назвать своими главными учителями? И какие главные уроки они вам дали?
Это, конечно, Константин Аркадьевич Райкин и Олег Павлович Табаков. Каждый из них вел своим путем, но оба учили меня честности в профессии. Я, признаться, лентяйка. Думаю, они это понимали и всячески пытались во мне исправить. Как-то на одном из прогонов спектакля Олег Павлович сказал: «Зритель такой человек: все, что не о нем, ему и не нужно». Этот урок я запомнила навсегда: в каждой ситуации, будь то «Генрих V» или «Утиная охота», важно узнавание. Чтобы человек, сидящий в зале, подумал: «Боже, это же про меня!».
На что можно пойти ради роли, а на что — никогда?
Честно говоря, я не умею отвечать на вопросы умозрительного характера. Мне нужно услышать конкретное предложение и почувствовать отклик внутри.
А вот если бы предложили набрать вес, вы бы согласились?
О, растолстеть — это отвратительно! Ненавижу набирать вес, тем более это часто со мной происходит и в обычной жизни, потому что я люблю вкусно поесть. (Смеется) Но ради хорошей роли, думаю, пошла бы на такое. Больше меня пугает обратная ситуация — когда надо быстро и сильно похудеть. Сбросить вес не так уж сложно, но могут начаться проблемы со здоровьем. Поэтому над таким предложением я бы сильно задумалась.
Сейчас вы задействованы в «Тартюфе» Евгения Писарева. «Аристократически красивая» — пишут критики. Вам льстят такие отзывы? Или критика работает более действенно?
У меня замечательные партнеры, и я благодарна Евгению Александровичу за это предложение, потому что уже немножко соскучилась по театру. За «аристократический красивую», конечно, спасибо. Всегда приятно, когда хвалят. И неприятно, когда наоборот. (Смеется) Между кнутом и пряником мне, конечно, ближе пряник. Я же не мазохистка, чтобы любить кнуты.
Параллельно актерской вы строите музыкальную карьеру, даете джазовые концерты. Наверное, это неудивительно, когда папа джазовый музыкант…
Я бы ни в коем случае не назвала это карьерой — скорее, источником душевного вдохновения. Когда я пою, то совершенно ни о чем не думаю. Все проблемы и заботы уходят на второй план. Это как безумно приятное приключение, как какая-то специя в моей жизни. Я выступаю с папой и его джазовым оркестром, слава богу, меня приглашают. Недавно в кинотеатре «Художественный», во время саундчека, папа рассказал, как 70 лет назад в этом самом зале играл на трубе мой дедушка. Этот факт зарядил меня на весь концерт — и вечер получился какой-то магический.