Михаил, расскажите про проект “Воплощение”, как вообще родилась эта история и что она значит для вас?
Это дин из первых моих сценариев, когда не было импульсной, сюжетообразующей отправной точки. Но был эмоциональный запрос из какого-то общего подсознательного, он витал в воздухе и однажды постучался ко мне в дверь. Это проблема женской любви в космическом масштабе и во всех ипостасях – жена, мать, дочь… У меня стойкое ощущение, что женщины – хранительницы пропадающих в нас человеческих ценностей. Разрыв, одиночество, потеря близкого человека, когда открытая тема горя человеческого, и исходящий из этого вопрос: «Что с этим делать?» – выкристаллизовались вот в такую историю.
Но это кино, как я поняла, довольно непростое и посмотреть его мимоходом не получится…
Это так. “Воплощение” не похоже на те игрушки для приматов, как я это называю, которыми пичкают зрителей последние 30 лет. Мне хочется все-таки немного вернуть российский кинематограф к истокам – когда душа с душою говорит. Как однажды сказал Ролан Быков в одном из своих интервью: “Если вы делаете плохой фильм о том, что надо любить Родину и надо любить мать, то ребенок останется равнодушным к идее, что надо любить мать и Родину”. Иными словами, зритель почувствует, что с ним разговаривают, как с дурак с дураком и ответит презрением. Только высокой эстетикой – искусством можно пробудить душу молодого зрителя. Здесь не поспоришь. И сейчас, когда многие творят с оглядкой на Запад, я ратую за возврат к содержанию, а не к подражательству, исполнению предложенных клише. Может, конечно, и не плохих, но не народных. Мы никогда не будем соответствовать тому формату, которому сейчас пытаемся вторить. Нам это не надо. Не наше это совсем.
В фильме нет громких имен, кроме, пожалуй, Ольги Кабо. Почему вы решили сделать ставку на молодых и пока еще не растиражированных артистов?
Хорошее вы слово достали – не растиражированные – холодное, как будто из морозилки! Давайте я вам его сейчас расшифрую. Растиражированные и узнаваемые лица – я намеренно сейчас избегаю слов “артисты” - к сожалению, сейчас не всегда синоним ликвидности и профессионализма. У нас было большой кастинг, и я очень рад, что у меня была возможность выбирать придирчиво, осознанно. Шанс был у всех – пробовались многие артисты. Ольга Кабо, обладающая своим каким-то внутренним величием, безупречно вошла в наш ансамбль. Я понимал, что в роли заложена большая пружина, но Оля своей игрой подняла ее на еще больший уровень.
Расскажите про исполнителей главных ролей. Знаю, вы их отбирали лично…
С главной героиней – актрисой Настей Шевчук – у нас творческое содружество. Она играла в моем “Маскараде”. Конечно, я пробую других актрис, но все равно как-то мои поиски на ней останавливаются – она пока лидирующая артистка в моем немногочисленном ансамбле актрис. (Улыбается) А с Ильей Чернышем была забавная история. Он вообще не профессиональный артист – это его первая роль в большом кино. Я очень много пробовал студентов театральных вузов, молодых артистов. Но в роли Странника очень сложное сочетание: с одной стороны, мужского стержня, с другой – очень большой эмоциональный диапазон – от истерики до холодного проницательного, ледяного взгляда. А это вообще очень трудно совместимо. Потому что всегда либо герой, либо неврастеник. И тут мне показали видео, где Илья читал стихи. Я как увидел эти сумасшедшие глаза, сразу понял – это то, что нужно. Но я долго не верил в успех мероприятия. Месяц два, наверное, мучил парня – он присылал мне пробы. Да, у него был потрясающий эмоциональный спектр, но была ли нужная координация? Вот это я и выяснял. Группа меня не понимала, все думали, что я сошел с ума. Потом были 3 месяца репетиций на грани безумия. Как шутит сейчас Илья: “Я ничего не помню. Играл под гипнозом”".
Сколько времени заняли съемки проект?
У нас был долгий подготовительный период. Сначала мы сыграли сценарий как пьесу... Я всегда так делаю, потому что съемки, да еще и на натуре – дело непредсказуемое. Поэтому важно, чтобы артисты уже сыгрались. А на площадке камеры это лишь зафиксировали. Съемочный период у нас был короткий – всего месяц.
А снимали под Питером?
Да, на берегу Финского залива. Там была дамба, которую открывают или закрывают в зависимости от погодных условий, чтобы Питер не затопило. Вид очень драматичный. Но однажды он нам чуть не стоил декорации. Камеры, артисты, идет съемка… И вдруг… Я не верю свои глазам: то ли берег поплыл, то ли воды пошли… Пирс, построенный нашими художниками, прямо на наших глазах начинает уплывать в сторону Кронштадта.
По-вашему, чем этот фильм может заинтересовать зрителя?
Он точно не оставит равнодушным, заставит вас думать и дышать вместе с ним. Это непростой психологический аттракцион. Это кино, с которым будет не так просто расстаться.
Знаю, что у вас был долгий перерыв в режиссуре. С чем это было связано?
Причины нетривиальные – у меня как-то закончилось время компромиссов, я просто переходил на другой уровень. А это очень сложный и болезненный период для любого творческого человека.
В вашей фильмографии много драм. А в каких жанрах вам еще интересно работать и почему?
Почему же, есть и комедии.
Видела единственную – «Убежать, догнать, влюбиться» с Константином Крюковым…
Будет еще одна. Мы ее сняли, сейчас озвучание будет. Так что сейчас с “Воплощением” искуплю свою вину и комедию предложу очень хорошую.
Какие тренды в кино сейчас для себя замечаете? Нужно ли им следовать?
Сейчас индустрия идет уверенно по пути коммерческого кино. Делать деньги – это совершенно точный диагноз. Но парадокс в том, что у зрителя нет возможности проголосовать даже рублем за продукт, потому что не все фильмы медиамагнаты считают нужными, то есть прокатными. Но я уверен, что в кинотеатре должно быть как в хорошей библиотеке, где много полок и много книг. Хочется посмотреть тебе “Кин Конга” или “Годзиллу”, чтобы мозг отдохнул – пожалуйста. Но должна быть и другая полка. И здесь дело не в назидании или жанре. Жанр может быть любой. А в том, к чему мы идем. Есть очень простая форма, как определить искусство от не искусства. Если после просмотра что-то из увиденного паззла вы возьмете с собой ваше кино под название жизнь, если души соединяться, это и есть искусство. Просто я считаю, что кино – это не тот продукт, на котором можно зарабатывать вообще любыми способами. Да, зритель должен голосовать рублем. Да, искусство не исключает кассовый сбор. Просто есть фастфуд, а есть Джоконда. Все же должна быть какая-то ответственность перед зрителем.