— По жанру сериал "Беспринципные" — это сатира?
— Сатира – это обличительно, а у нас "Ералаш" для взрослых, потому что мы, конечно же, не бичуем никакой слой общества или образ жизни, а снимаем анекдоты на тему. Мне как раз становится смешно от того, что некоторые моралисты серьезно разбирают, как мы влияем на общество и растлим молодежь.
— До сериала ты читала рассказы Александра Цыпкина?
— Да, мне кто-то из артистов передал книжку, и, пока я летела в самолете на съемки, с удовольствием прочитала. Очень обрадовалась, когда мне прислали сценарий, потому что у моей героини Вали очень широкая палитра — она может быть и дерзкой, и нежной, и шальной императрицей. С режиссером сериала Романом Прыгуновым мы знакомы еще со времен "Духless 2", поэтому без всяких проб мы встретились уже на съемочной площадке.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
— Понятно, что Валя – это собирательный образ, потому что такой амплитуды эмоций у людей просто не бывает — от комедии до трагедии в течение нескольких секунд.
— Ты знаешь, я тут отдыхала на морском курорте, и друзья друзей сказали: "Мы реально знаем такую женщину". Я говорю: "Не может быть, она выдуманная". "Нет, она один в один!" Надеюсь, нас когда-нибудь познакомят. Но, конечно, в этой роли я не копировала кого-то конкретного. Я следую рассказам Саши и получаю от своей героини большое удовольствие. С каждой серией сценаристы придумывают для Вали какие-то новые фишки, чтобы ее образ становился объемнее. Сейчас вот во втором сезоне порадуем зрителей такой Валей, которую даже я не ожидала увидеть. Она у нас станет и политическим деятелем, и популярной певицей, она будет искать себя и развиваться. Это просто невероятный подарок для артистки.
— Мне кажется, сценаристы знали твою биографию, поэтому в новом сезоне Валя запоет. У тебя ведь и голос есть, и родители всю жизнь посвятили музыке.
— Да, наверняка это подарок от сценаристов. Я с трепетом жду, что скажут зрители, потому что в этот раз мы пошли по пути откровенного стеба. И если все повороты судьбы Вали воспринимать на полном серьезе, то, конечно, надо нас всех вести в психиатрическую больницу. Но мне кажется, мы прошли по грани правдоподобности.
— Запеть на экране было легко?
— Смотря в каких стилях. Валя весь сезон находится в поиске, в том числе и жанра. И, например, рэп читать мне было непросто. Для рэпа требуется особая степень свободы, другая подача. Мне помог Батишта, который играл продюсера Вали. Особая пластика и чувство свободы в тексте давались мне с трудом и он меня очень правильно психологически настраивал. Говорил: "Ты крутая. Ты сейчас почувствуешь музыку и у тебя все пойдет". Я думала: "Куда у меня все пойдет? Я всю жизнь русскими народными танцами занималась". Это, конечно, был определенный вызов, а я обожаю делать что-то новое и на чем-то расти. Возможно, у меня не получилось так, как получается у рэп-исполнителей, но я очень старалась. Опять же, мне помогли и ребята, написавшие музыку, и Роман Прыгунов, в юности снявший множество музыкальных клипов. Так что не справиться я не могла.
— И, конечно, тебе очень повезло с партнером. Вы сразу нашли общий язык с Николаем Фоменко?
— С Колей мы даже не пробовались вместе, встретились на примерке костюмов и сразу в кадр. Мы никогда до этого не работали вместе, и я не понимала, как себя держать — для комедии же особенно важно, чтобы между партнерами возникла химия, даже важнее, чем в драме. Помню, Фоменко сканировал меня глазами: "Наша девка или не наша?". А я скрещивала пальцы, чтобы у нас все получилось. Но с первого же съемочного дня мы поняли, что на одной волне. И дальше работа стала сплошным удовольствием.
— В новом сезоне у ваших с Фоменко персонажей все держится на ревности, она — основной двигатель сюжета. Но играть ревность неприятно, потому что всегда всплывают собственные неприятные воспоминания.
— Тут мне повезло, я совершенно не ревнива. Я могу к ней прибегать только в качестве какой-то женской игры, но никогда не всерьез. А если говорить о Вале и Пете, то их ревность — это следствие великой любви. Я возьму на себя наглость и смелость дать такую характеристику, потому что, несмотря на всю шаржевость, на обострение обстоятельств жизни Хадяковых, они идут на совершенно безумные поступки друг ради друга. Так могут жить только очень любящие супруги.
— Когда так долго существуешь рука об руку с персонажем, то он либо становится любимым, и ты боишься с ним расстаться, либо начинаешь его ненавидеть, потому что он к тебе прирастает. Как в твоем случае?
— Если серьезно погружаться в своих персонажей, то можно сойти с ума. Олег Павлович Табаков еще на первом курсе Школы-студии МХАТ говорил студентам: "Ребята, если Отелло будет душить Дездемону по-настоящему, мы не напасемся в театре Дездемон!". Так что я в этом смысле натренированная. Сегодня вечером на спектакле в МХТ у меня будет один персонаж, завтра другой, потом я поеду сниматься в кино. Но каждый раз, приходя домой, я оставляю всех своих героинь на пороге. Я даже отключаю телефон вечерами, чтобы ничто не мешало быть самой собой. Я же работаю не на каком-то станке, а на своей нервной системе, поэтому приходится беречь, как это модно сейчас говорить, свой ресурс. Это очень точное слово, потому что артист всегда должен быть готов к работе, напитан мыслями и впечатлениями. Я возвращаюсь к своим персонажам, когда прихожу на грим или озвучание, либо когда удается посмотреть какую-то свою картину.
— Тебе удается так существовать, потому что ты по характеру марафонец. Например, в МХТ им. А.П. Чехова ты со студенчества, верно?
— Да, я на первом курсе начала репетировать, а на втором уже играла в "Табакерке" спектакль "На дне" с великими артистами: Табаковым, Филиппенко, Смоляковым, Германовой, а в МХТ выходила, как и все студенты, в маленьких ролях. Так что на его сцене я больше двадцати лет. Я оказалась очень преданной театральной артисткой — это даже отложило отпечаток на моем характере.
— Каким образом?
— Театр всегда в приоритете. Недавно вот выпускала спектакль с Константином Юрьевичем Хабенским "Враки, или Завещание барона Мюнхгаузена" в постановке Виктора Крамера и отказалась от трех проектов. Но после премьеры я могу попросить в театре возможность поработать в кино.
— Олег Павлович Табаков имел привычку согласовывать кинороли для своих учеников.
— Да, но это не так называлось. Он интересовался и говорил, стоит или не стоит. Например, Олег Павлович категорически не отпустил меня сниматься в большую картину, когда мы выпускали "No13D" несмотря на то, что продюсеры звонили и уговаривали его, я клятвенно обещала, что все успею. Но у него нашла коса на камень: "Нет, я сказал! Зачем тебе это кино? Спектакль выпустишь и будешь много лет в нем играть. Я знаю, ты можешь махнуть шашкой, ты можешь уйти, но я тебя не пойму". Я поплакала, отказалась от кино, а сегодня понимаю, что Олег Павлович был прав. Я до сих пор играю "N13D". Сейчас он дает мне силы и уверенность в себе.
А если возвращаться к влиянию на характер, то театр научил меня дисциплине. Я понимаю, что у меня нет права заболеть или быть не готовым к спектаклю. И на съемочной площадке я веду себя как театральная артистка: всегда знаю текст, всегда верну костюм на вешалку после сцены... И таких мелочей десятки — я даже к любому графику привычна, потому что, например, 20 лет я никуда не уезжаю на Новый год, потому что у меня стоят спектакли 31 декабря, 2 января, 3-го. И единственное счастье, что ты едешь в театр по пустому городу и думаешь: "Это мне подарок! С Новым годом, Кристина!"
— Если вернуться к Вале, то играя ее ты совершенно не стесняешься быть некрасивой, нелепой, глуповатой — это набор качеств, которые делают героиню обаятельной, но они совсем не комплиментарные для женщины. Ты этого не стесняешься?
— Нет. Дело в том, что я их использую не только в Вале. Сейчас будет звучать пафосно, но других слов для объяснения актерской профессией нет: мне не интересно красоваться в ролях, я хочу быть разной и не стесняюсь никаких персонажей, которые могу оправдать по-человечески.
— Это же, наверное, имеет и терапевтический эффект? Играя таких женщин азартно и самозабвенно, ты прощаешься со своими страхами и комплексами?
— Прощаюсь, да. Но есть еще и такой момент, что мне многое позволительно, потому что я характерная актриса. Если бы я играла героинь, то роли нелепых женщин бросали бы на меня тень. А характерная актриса может быть любой: нелепой, страшной, глупой, смешной – кем угодно. И это такой кайф! Я благодарна родителям и господу Богу за то, что могу надевать на себя любые маски.
— И тут провокационный вопрос: зрители часто ассоциируют артиста с героем. Тебя это коснулось?
— После сериала "Кровавая барыня", в котором я розгами бью свою дочь, мне пару раз говорили: "Что же ты, тварь, наделала!" Или изменяет моя героиня с молодым, и на рынке в Минске мне высказывают: "Ну, что же ты совесть потеряла!" Да, есть такой момент. Но это означает, что ты попадаешь в зрителя. И я не обязана всем рассказывать, что я другая.
— А насколько ты знаешь вот эту жизнь на Патриарших. Наблюдала ли ты ее?
— У меня много друзей, за которыми я подсматриваю в их естественной среде обитания. И должна сказать, что они абсолютно интеллигентные люди. Таких персонажей, каких мы играем в "Беспринципных", среди них нет. К сожалению, а, скорее, к счастью, я наблюдала за такими только со стороны: вот идут они по улице или сидят в ресторане, и внешне именно тот типаж, но ты же никогда не знаешь, что у человека внутри. Может быть, они прекрасные, золотые, интеллигентные просто сильно модные. Так что нет у меня какой-то такой практики. Во-первых, я никогда не тусовалась по клубам…
— Я помню твою биографию. Ты приехала поступать в Москву, после того как попала в автомобильную аварию, долго восстанавливалась, и педагоги в Иркутске на тебе поставили крест.
— Да, сказали, что артисткой я никогда не буду. Я восстанавливалась два года. В апреле прошла последняя операция, а в мае я уже приехала поступать. И когда стала студенткой, у меня уже были другие ставки. И для Школы-студии МХАТ я считалась взрослой — под 20 лет! Для девчонок это достаточно конкурентный возраст. Молодых легче обучить, а в двадцать ты должен доказать, что успеешь стать артисткой. Поэтому когда я поступила, я понимала, что мне нужно учиться, учиться и еще раз учиться. И страх, что меня один раз убрали из профессии, подстегивал. Я занималась с утра до ночи. Олег Павлович, художественный руководитель курса, был ранней пташкой. К 9 утра я бежала на актерское мастерство к нему в "Табакерку", он репетировал со мной отрывок из "Вассы Железновой". То есть я даже толком погулять с однокурсниками не могла. Один раз я себе позволила прийти утром после какого-то праздника. Чтобы скрыть следы бессонной ночи, нанесла боевой раскрас, в глаза Олегу Павловичу не смотрела. А он глянул на меня и сказал: "А что это мы такие нарядненькие? Быстро спать!" Он никогда не вспоминал эту историю, но я поняла, что второго раза не будет. Вот от всех этих страхов у меня и красный диплом.
А потом я попала в театр, и начался марафон, о котором мы уже говорили. Так что Патрики — не моя среда обитания, я могу там назначить встречу, посидеть с кофе. И вот, кстати, приятный пример, когда меня ассоциируют с героиней — я собираю сливки с ресторанов. В какие-то невозможно попасть — или запись на недели вперед, или вечно мест нет. Как туда попасть с подружками? Мы приходим, меня видят и на вопрос, не могли бы вы нас посадить, часто ответ: "Вас? Могли бы". А вообще Патрики — приятная локация. Особенно для съемок. Ты всегда в перерыве можешь пообщаться с кем-то из знакомых. А сколько их, не замечая, что мы работаем, заходило в кадр! Света Устинова, к примеру — мы снимаем сцену в кафе, она просто идет по заднему плану, видит меня и бежит обниматься, я — к ней, разговариваем. И режиссер кричит: "Стоп! Мы снимаем, а вы что творите?" Я смеюсь: "Что мы творим? Приводим новых звезд в наш сериал". И так несколько раз было с разными артистами.
— У твоей Вали вся жизнь — борьба, возможен ли в ее случае хэппи-энд?
— Про борьбу — абсолютно точно подмечено. Но, мне кажется, Валя — олицетворение хэппи-энда. Она любую проблему решит так, что все будут счастливы — такая у нее сила духа.
Автор: Максим Андриянов