Актер, музыкант, композитор, а теперь и режиссер Алексей Воробьев пригласил HELLO! в свой американский дом и рассказал, чего добился в США, какие дела у него в России и как он пережил последствия прошлогодней автокатастрофы.
Улыбчивый парень из Тулы Алексей Воробьев - артист многогранный. Он популярен как певец: победил на Дельфийских играх в 2005 году, участвовал во многих телеконкурсах, выступал от России на "Евровидении 2011", в том же году подписал контракт с продюсером RedOne, известным по работе с Lady Gaga, Энрике Иглесиасом и Ашером. Параллельно развивалась кинокарьера Воробьева. Он начал сниматься в 2006-м, в его фильмографии уже около тридцати картин, в том числе четыре зарубежных проекта, а еще Алексей поступил в Школу-студию МХАТ на курс Кирилла Серебренникова, правда, из-за занятости так ее и не окончил. Этим творческие поиски Воробьева не исчерпываются: он активно пишет музыку к кино, получая за нее награды. Не так давно начал продюсировать молодую группу "ФрендЫ". А в нынешнем году представил на двух крупных национальных кинофестивалях свою дебютную режиссерскую работу - короткометражную драму "Папа".
Мы встретились с Алексеем в Москве, куда он заехал по пути из Лос-Анджелеса в Санкт-Петербург, где живут его родители и где в настоящее время у него проходят съемки: он играет в новом многосерийном фильме "Беглецы" в паре с Максимом Авериным. Несмотря на то, что позитивных тем для разговора более чем достаточно, беседа начинается с воспоминания о прошлогодней автокатастрофе, в которую Алексей попал в Америке. Простите, я не сразу вас вспомнил, - говорит он. - После той аварии я забыл многих людей, с некоторыми из них приходится знакомиться заново.
Внешне Алексей ничуть не изменился. Глядя на его цветущий вид, непросто поверить в то, что в результате катастрофы он пережил обширный травматический инсульт. А вот перемены в характере заметны: Алексей стал спокойнее, говорит тише и чуть менее эмоционально, чем прежде. К тому же он уверен, что, если бы не авария, возможно, он не снял бы свой первый фильм и не написал сценарии еще к пяти проектам.
- Алексей, это правда, что сценарий картины "Папа" вы начали писать на больничной койке, когда проходили реабилитационный период?
- Да. Эта работа - отражение моего восприятия мира в тот момент: есть искушение жить прошлым, но ты понимаешь, что его больше нет, и надо найти в себе силы научиться жить настоящим, каким бы оно ни было. После аварии я не мог сниматься в кино, не мог петь, у меня была парализована левая часть тела. Это непросто, когда еще вчера делал трюки без дублера, а сегодня не можешь сам надеть носки. Врачи сразу сказали, что 50 процентов правой доли мозга у меня мертвы и в профессию мне не вернуться. Но восстанавливался я довольно быстро. Я сказал себе, что, если в таком состоянии научусь делать все, что умел раньше, это будет даже еще круче. Мой врач только разводил руками, говорил, что это третий случай в его практике, когда после травматического инсульта пациент с такой скоростью идет на поправку. Помогло то, что организм у меня молодой, спортивный, не испорченный алкоголем. Но вообще, я, конечно, счастливчик... Так вот. В процессе реабилитации я разрабатывал мышцы, собирал мозаику и подбрасывал мячик, тренируя мелкую моторику, и много думал о том, как жить дальше. И когда мои друзья из New York Film Academy предложили снять им курсовую работу - короткий метр, я схватился за это, надеясь найти себе место по другую сторону камеры. По мере выздоровления я стал работать над их проектами, а вернувшись в Москву, написал сценарий и снял фильм "Папа". Сейчас могу сказать, что я очень благодарен этим ребятам, работа окончательно поставила меня на ноги.
- Выглядите вы сейчас отлично. А чувствуете себя как?
- Спасибо, хорошо. Иногда мне кажется, что в моей жизни все как раньше - словно той аварии не было вовсе. Хотя в Америке меня официально признали инвалидом. (Улыбается.) Мне многое нельзя - например, приседать. Живу я на кроверазжижающих препаратах. Но все это, можно сказать, ерунда. Я прошел длинный путь реабилитации: физиотерапия, массажи, курсы иглоукалывания. Вспоминаю с содроганием, но теперь это уже неважно, потому что все хорошо, живу дальше. И работаю даже больше, чем прежде, просто теперь стал немного аккуратнее.
- В каком смысле?
- Например, больше не делаю опасных трюков на съемках. Вот недавно нужно было выпрыгнуть из окна, так я прыгал с первого этажа на огромную надувную подушку. (Смеется.) Беречь себя стал. А раньше жил с ощущением, что я неуязвим. В фильме "Самоубийцы" я висел на 17-м этаже без страховки и улыбался - оттого что оператор снимал этот эпизод с трясущимися руками и, выглядывая из соседнего окна, говорил: "Давайте быстрее, мне страшно". А мне было в кайф, такой адреналин!
- Я ищу его в другом. Знаете, почему чем старше становишься, тем чаще говоришь: "Ах, как летит время!"? Потому что с каждым годом остается все меньше ощущений, которых ты еще не испытывал. Я уже сидел в этом кафе, я уже влюблялся в ту девушку, я уже прыгал с парашютом... И сейчас стараюсь все время быть в движении, пробовать что-то новое. Есть шанс снять кино, поработать на Западе - снимаю, работаю.
- Вы приняли участие в трех голливудских проектах - "Город грехов 2", "Ватиканские записи" и Unstrung, а также в итальянском фильме "Большая игра". Как вам это удалось, как вообще попадают в американское, европейское кино?
- Расскажу. Я вижу много людей, которые все время чего-то хотят, но ничего для этого не делают - "вот если бы мне предложили, тогда я бы сразу же..." Такие предложения, конечно, случаются, но происходит это очень редко. Приглашение на кастинг в "Ватиканские записи" мне прислали, когда я лежал в больнице уже в Австрии. Мне и еще тысяче актеров. Я мог бы подумать: "Ну, сейчас шансов попасть на пробы - ноль, тем более что на эту небольшую роль претендуют еще 999 человек". Но вместо этого я прямо в палате записал на телефон пробы, отправил их, и в итоге именно меня утвердили на роль в картине Марка Невелдайна, который снимал "Гeймер" и вторую часть "Призрачного гонщика".
- Ну, это уже второй этап. А как попасть в список из тысячи актеров?
- Приехать в Америку, за три месяца выучить язык и начать действовать, знакомиться с людьми. У меня к тому моменту уже был определенный бэкграунд, и меня представляли так: "Это новый артист RedOne, в России он снялся в 27 фильмах, выиграл Dancing & Ice Skating with the stars". И когда начинают перечислять, люди понимают: "Кажется, этот парень может и готов пахать!" А итальянцы просто увидели меня в "Самоубийцах".
- На кастингах в Голливуде, наверное, вдвойне волнительно?
- Не так, как на вступительных экзаменах в Школу-студию МХАТ. (Смеется.) Помню, я там два раза читал басню по просьбе Евгении Добровольской, которая сидела в комиссии. Потому что от волнения торопился, глотал слова. А на пробах, особенно на чужом языке, конечно, тоже волнуешься. Правда, с каждым разом опыта становится больше.
- Вы дописываете альбом, снимаете и снимаетесь в кино, продюсируете группу, пишете сценарии - просто человек-оркестр! Не тяжело?
- Наоборот. Удобно. И ощущения рутины нет. По сути, мне никто не нужен, чтобы реализовать то, что я задумал. Написал песню - сам сделал аранжировку. Написал сценарий, снял кино, сочинил к нему саундтрек. (Смеется). Правда, когда я начинаю работать над чем-то - например, над новой ролью, как сейчас в Питере, то на остальное не отвлекаюсь. Я забываю, что пишу музыку, дописываю альбом, что у меня есть незаконченные сценарии.
- Есть мнение, что каждый должен заниматься своим делом. Сантехник - чинить краны, актер - играть, режиссер - снимать. Похоже, вы с этим не согласны?
- Не очень. А если все получается? Есть же Квентин Тарантино, Джастин Тимберлейк, другие талантливые люди, которые существуют во многих жанрах и сферах одновременно. Да и сферы-то родственные. Главное - не оставаться одаренным дилетантом, а стать во всем, за что берешься, профессионалом. Как-то в Америке я с воодушевлением рассказывал одному знакомому, как буду снимать кино, он, глядя на меня чуть снисходительно, вот как вы сейчас, сказал: "А почему ты решил, что у тебя получится?" Мне не нужно, чтобы кто-то поверил, что у меня получится. Я беру на себя ответственность за то, что делаю, и знаю, что все будет, - просто потому, что я работаю и умею учиться! Это как спорт. Не каждый может поставить мировой рекорд, но любой человек, если будет тренироваться, может отжать от груди 100 килограммов. Когда я пишу сценарий, в голове я уже снял это кино до каждого плана, каждой склейки. Дальше надо это просто повторить.
- Вы самостоятельны. При этом все время один. Вам не одиноко?
- Я не думаю об этом. Когда я один, это плодотворное время для создания чего-то, мне комфортно в диалоге с собой.
- А какие цели преследуете?
- Самые простые. Получить "Оскар" и Grammy. (Улыбается.) Дело в том, что я обещал маме: пока не получу две эти статуэтки, не сяду мотоцикл и не сделаю больше татуировок. (Смеется). Цели скажутся вам сумасшедшими? Но вы сможете добиться чего-то значимого, только если жаждете невозможного. В стремлении к наивысшему и есть залог успеха.
- В финансовом эквиваленте чему равен ваш успех?
- Я не думаю о деньгах. У меня до сих пор нет никакой собственности, верите? Три машины, и все. Квартиру в Москве я снимаю, дом в Америке тоже. И прекрасно себя чувствую. Мне не надо зарабатывать, чтобы купить дом с камином, - это не про меня. Зато у меня есть собственная студия, куча технических "примочек", камера для того, чтобы снимать кино, и самое главное - возможность помогать семье.
- Есть мнение, что все в жизни неслучайно и любое событие - это испытание, урок. Какие выводы вы сделали для себя после аварии?
- Конечно, я думаю об этом, но до сих пор не понимаю, зачем это было нужно... Раньше я не умел дружить. Мне казалось, что это отнимает время у творчества. Теперь учусь. В Америке у меня появился настоящий друг, мой диалект-коуч Алан, который восстанавливал мне речь после аварии. Ему 70, и он необыкновенный человек. Еще я научился радоваться мелочам. Раньше, когда мне говорили: "Отличные пробы, поздравляем!" - я отвечал: "Рано, дождемся, когда утвердят на роль". Сняли кино, поздравляют с успехом. А я опять сопротивляюсь: "Подождите, я еще не на вершине, впереди еще много работы". Я карабкался на гору, а теперь поднимаюсь по ступенькам. Пробы понравились - класс. Сцена замечательная - здорово! Так реально легче. Нельзя идти к счастью с хмурым лицом.
- Отношение к любви тоже изменилось?
- Да. Раньше в отношениях с девушками я был, прямо скажем, не очень хорошим парнем - никому ничего не обещал. Мне хорошо с человеком - отлично. Плохо - значит, нам не по пути. Если я встречался с девушкой, которая живет в России, и уезжал на несколько месяцев в Америку, то мог не звонить ей неделями. И это при том, что все девушки, с которыми я был близок, лучшие, с каждой из них я был счастлив. Но не ценил. Сейчас я точно знаю: как только я полюблю, буду беречь любовь.