Слава Копейкин: "Я – не Турбо"

Ради этой съемки Слава выехал из дома в семь утра, чтобы добраться на ферму без пробок, и после терпеливо позировал с альпаками, заходил в загон с огромным быком, мок под внезапно начавшимся дождем. А закончив с фото, поехал работать — до самого утра снимался в кино.

Для меня общение с животными не вызывает каких-то сложностей или особых восторгов, я рос в деревне и ухаживал за хозяйством, — говорит Копейкин. — Альпаки, конечно, не козы, — это что-то новенькое. На фотосессии они то и дело норовили в меня плюнуть. Но в целом любая съемка для меня — это классные впечатления, люблю работать на камеру.

Слава, у нас получилась ироничная съемка с уклоном в фешен, а в кино тебя часто видят в роли ребят с улицы. Почему так, как думаешь?

Есть такое. (Улыбается) Но у нас снимают не так много кино про фешен-индустрию, да и пока режиссеры и продюсеры видят во мне более простых ребят. Хотя в последнее время стали поступать предложения на другие роли. Думаю, это вопрос времени. Да и я бы не сказал, кстати, что Рома из «На автомате» уличный пацан. Ему вообще улица не больно-то близка. Он поэт, романтик, хочет уехать в Венецию.

А твой новый герой в сериале «Дети перемен», который будет доступен на платформах WINK и START?

«Дети перемен» режиссеров Любови Львовой и Сергея Тарамаева — это семейная сага на фоне слома эпох. Там я играю вместе со своим однокурсником Глебом Шевниным. Время действия — 90-е, а точнее — 1995 год. В центре сюжета трое сводных братьев, пути которых начинают стремительно расходиться, у каждого появляются свои друзья и тайны. Мой герой Петр, старший из братьев, идет по стопам отца и выбирает путь криминала, жизни «по понятиям».
Наверное, кому-то на первый взгляд может показаться, что мои герои из разных проектов похожи, но я стараюсь каждую роль играть по-разному, не выдавать что-то одно. Люди, посмотревшие «На автомате», говорят, что увидели совершенно нового героя, не похожего на Турбо из «Слова пацана». И мне очень приятно, это доказывает, что я актер, профессионал — дайте мне задание, и я его выполню.

У многих актеров часто есть определенное амплуа, и их зовут на похожие роли.

Амплуа — нормальная история. У каждого есть типаж и набор инструментов. Если у актера по тем или иным причинам этот набор узкий, то ему будут давать похожие роли. Он может чувствовать себя как артист намного больше и шире, но продюсеры видят его только таким. Есть же история про Мэттью Макконахи, который пропадал с радаров и возвращался, чтобы доказать, что может играть не только красавчиков. В принципе, жизнь длинная, возможностей попробовать что-то новое будет много. Я отношусь к этому спокойно. Не хочется делать одно и то же. Недавно понял, что во мне есть какая-то «дьявольщинка». Мне часто знакомые говорили об этом. Раньше до меня не доходило, что они имеют в виду, поскольку сам себя ощущаю интеллигентнейшим и добрым человеком. (Улыбается) Но потом тоже заметил это в себе. Так что я точно смогу сыграть разное — и злодея, и добряка. Здесь уже выбор за режиссерами и продюсерами.

Была бы твоя воля, кого бы воплотил на экране?

Поклонники считают, что я бы отлично сыграл Джокера, но пока я молод и горяч, хочу играть разные роли, все попробовать. В жизни вообще люблю покривляться, посмеяться — только на экране такой серьезный. У меня очень активная мимика, подходящая для комедий — таких, в которых играл, к примеру, Джим Керри. Если бы была возможность сыграть комедийного персонажа, я бы с удовольствием взялся, потому что это очень сложно, но и интересно.

Во время учебы в институте были роли, которые доставляли удовольствие?

Сложно сказать. Пока обучался в театральном, прошел все стадии принятия: отрицание, депрессию и так далее. В какой-то момент уже ничего не нравилось, но меня всегда привлекали драматические истории, типа произведений Достоевского — такие, на разрыв аорты. Я редко брал комедийные отрывки, романтические, в основном играл этюды, в которых страдал, а зритель плакал. Хотя была роль, которую в студенческие годы больше всего любил. Спектакль назывался «А кто, бл...дь, убил кота?» — по пьесе «Лейтенант с острова Нишмор». Это был фонтан энергии, крови и мата. Мы с одногруппниками были настолько веселы и серьезны в этом бреду, что сами удивлялись. Когда ставили спектакль, слышали часто: «Ребята, когда вы выпуститесь, такое уже не сыграете». Действительно, пока ничего похожего у меня не было.

И как педагоги относились к подобного рода спектаклям?

Мы студенты, кто ж нам запретит. (Улыбается) Были, конечно, преподаватели, которые не очень воспринимали такие постановки, но наш мастер Олег Евгеньевич Меньшиков нормально относился и всегда сам смеялся, когда смотрел.

Меньшиков тебя лично в чем-то наставлял? Преподал действительно ценный и полезный урок?

Олег Евгеньевич научил нас внутреннему профессионализму. Тому, что нельзя подставлять партнера, опаздывать. Я если задерживаюсь, чувствую внутренний дискомфорт. Знаю людей, которые вообще на эту тему не переживают. Так что да, мастер привил мне дисциплину. В конце первого курса как-то сказал мне: «Ты талантливый и органичный, как собака, но главная проблема в том, что ты это знаешь». Поэтому он просил меня не лениться и направлять свою энергию в нужное русло. Я, честно говоря, тогда не совсем воспринял его слова и понял их уже после выпуска. Но, действительно, он был прав в том, что мне нужно себя дисциплинировать и держать в руках, обслуживать свой талант, работать на него.

Говорят, он был удивлен тому, что ты закончил ГИТИС с красным дипломом.

Я всегда был раздолбаем. Педагоги считали, что я не могу вовремя собраться. Когда закончил с красным дипломом, то не только Меньшиков в это не поверил. Все удивились, даже я! Помимо сценической речи, актерского мастерства, есть же еще теоретические предметы: литература, история и тому подобное. Так вот, я почти никогда не ходил на пары, готовился плохо. Это неправильно, но я так делал. Еще в школе понял, что если хоть немного знаю предмет, смогу заболтать преподавателя так, будто я эксперт в этой области.

Получается, учеба давалась тебе легко?

Да, конечно. Но я еще и очень интересующийся человек. Пусть на какие-то предметы не ходил, но пьесы читал, зарубежным театром интересовался, смотрел спектакли, узнавал о других театральных школах. И всегда много читал: в метро, на парах, где неинтересно, на занятиях по мастерству, пока ребята свои этюды показывали. Так было первые два курса, а потом началась черная эмоциональная полоса, затяжная депрессия.

С чем это было связано?

Просто постепенно ты открываешь для себя, что мир совсем не такой радужный, как тебе казалось. Театр — не храм, родители — не всегда правы, а преподаватели — не боги. Обычный нормальный период становления, максимализм. А театральное училище — место, где ты обтесываешься, как камень, где постоянно нервы из-за этюдов, постановок, выступлений, отношений с педагогами. Потом уже понимаешь, что все это мелочи и не стоят переживаний, а в моменте все кажется важным.

Значит тебе свойственна глубокая самокритичность?

Конечно! Последнее время я стал уводить ее в рациональное русло. Есть же рефлексия, а есть руминация — когда ты прокручиваешь в голове одно и то же, но это тебя никуда не приводит.

Увлекаешься психологией?

Да, давно не брал в руки художественную литературу. В последнее время больше читаю книги по психологии, философии. Приходится много над собой работать. В общем, сейчас я себя критикую с любовью, а не с ненавистью. Когда делаешь так, указывая на недостатки, твой внутренний ребенок хочет учиться, не закрывается.

Ты же изначально не планировал поступать в театральный. А потом сделал это смыслом жизни — три года подряд покорял ГИТИС.

Да, как-то спонтанно решил стать артистом. Хотя задатки во мне были видны изначально. Я всегда был довольно творческим, активным, громким.

Родители видели в тебе это?

Конечно. Папа сразу нормально отнесся к моему желанию пойти в театральный, но он понимал, что это тяжелый труд, и переживал, что я могу не поступить и расстроюсь. Но я не вел с родителями разговоров о поступлении, сам все решал и готовился — всегда был человеком своевольным. Папа с мамой были рады моим успехам, в студенчестве посещали спектакли. Сейчас комментируют мои роли, выражают свое мнение. Маме нравится все, а папа не может избавиться от мысли, что на экране его сын, а не герой — не получается у него абстрагироваться.

На днях тебе исполнилось 26 лет. Для своего возраста достиг неплохих успехов, как считаешь?

Как там в песне? «Лучшее, конечно, впереди!» (Смеется) Но если серьезно, то это был самый крутой день рождения в моей жизни! Я никогда раньше не праздновал в широком кругу, не было финансовой возможности. За день до этого я провел стрим для своих подписчиков, сидел дома один, когда моя девушка позвонила и сказала, чтобы я никуда не уходил и ждал курьера с посылкой. Но вместо него ко мне в квартиру ввалились друзья и одногруппники с шариками и подарками. Это было так трогательно, что я даже расплакался. Меня никогда так классно не поздравляли!
Если говорить о возрасте, то я ощущаю себя соответственно. Возможно, потому, что я человек терапевтированный и психологически развитый — много на эту тему читаю, чувствую себя в гармонии с собой. Я принимаю себя, понимаю, куда двигаюсь, чего хочу, а чего не хочу, боюсь. Меня не пугает ни будущее, ни прошлое.

Многие из твоих однокурсников после выпуска ушли работать в театр, а ты почему-то выбрал только кино?

Не хочу лукавить и говорить, что безумно люблю театр. Когда в студенчестве я впервые вышел на сцену Театра Ермоловой, сыграл спектакль для большого зрителя, то ничего не почувствовал. Меня это поначалу удивило, но потом я понял, что формат театра мне просто не подходит. Не люблю постоянные репетиции — я неусидчивый. Зато мне подходит киносистема, когда приехал на новое место, оделся, вышел и сыграл. И ты ничего не тянешь, не выжидаешь, а собираешь себя в кулак и делаешь хорошо и быстро. И это всегда новые люди, места, знакомства, впечатления.

Но зависимость актера от театра — в обратной связи от зрителя. Когда ты выходишь на сцену и чувствуешь эту огромную энергию зала.

Знаете, не так давно мы снимали сцену в одном из провинциальных городов, так там весь район собрался, чтобы на это посмотреть. Если говорить об обратной связи, то в театре у меня такой никогда не было. (Смеется)

Как ты готовишься к роли? Садишься и целенаправленно заучиваешь диалоги?

Я думаю о том, чтобы впоследствии изменить свой подход к подготовке, но пока я работаю на краткосрочной памяти. Все происходит на интуитивном уровне. Я знаю сценарий, кто мой герой и какие персонажи вокруг, перед сценой выучиваю текст, выхожу — и вот я уже в роли. Щелк — сыграл, и сразу забыл этот текст. Хочу научиться по-другому, я не из тех, кто довольствуется малым: «Все, ты хороший артист, успокойся». Наоборот, буду развиваться, расширять свой инструментарий на экране.

Значит, ты не делаешь ничего особенного, чтобы вжиться в роль?

У артиста это зависит от эмоционального интеллекта. Если он высокий, легче понять внутренние переживания персонажа. Обычно я чувствую героя на интуитивном уровне, а на площадке в процессе общения с режиссером уясняю еще какие-то вещи. Читаю сценарий и сразу все понимаю, будто это уже знал, испытывал, просто нужно вспомнить.
Есть роли, которые действительно требуют глубочайшей проработки и их нельзя сделать с кондачка. К примеру, как можно сыграть без подготовки реально существовавшую историческую личность? Или того же Джокера — персонажа очень многогранного. Над такими ролями нужно много работать.

Часто бывает, что слава персонажа приклеивается к артисту, который его сыграл. К примеру, актеру Джеку Глисону, исполнившему роль Джоффри Баратеона в «Игре престолов», ненавистно плевали в лицо, заметив на улице.

Меня тоже часто называют Турбо, но я стараюсь на такие возгласы не откликаться. Не потому, что я такой весь звезда и зазнайка. Я уважаю всех поклонников, но хочу уважения и к себе в ответ. Если вы не знаете моего имени, не нужно называть меня кличкой персонажа, просто подойдите и скажите: «Добрый день, можно с вами сфотографироваться, вы же играли того-то в сериале». А не так: «О, ты Турбо?». Нет, я не он.

Насколько внимательно ты следишь за тем, что происходит в кино и на сцене?

Когда учился в театральном, проводил много времени за просмотром спектаклей — как в самих театрах, так и в записи, изучал кинематограф ХХ века. Это дало мне понимание того, как можно играть, в чем отличие актерского мастерства тех времен и нынешнего. Сейчас стараюсь следить за тем, что выходит на экранах, чтобы быть в контексте происходящего. Не делю кино на западное и наше — мы все живем на одной планете, где давно одна большая общая культура. Мы обогащаемся не только благодаря своему опыту, но и чужому. Важно уметь его видеть, воспринимать и анализировать.

Стиль - Аля Бицун

Макияж - Светлана Житкевич

Волосы - Алена Фамина

Продюсер - Ульяна Кальсина

Ассистенты стилиста - Арина Северина, Егор Чазов

Благодарим Ферму «Российские альпаки» за помощь в организации съемки