Дима Билан, отметивший 24 декабря свое 40-летие, стал героем нового выпуска YouTube-шоу Ксении Собчак "Осторожно, Собчак!". Интервью ведущая решила записать у артиста дома. Выпуск начался с заявления Димы, в котором он попросил не жалеть его.
Многие думают, что я какой-то несчастный, потерянный человек, есть такие мнения, что у меня что-то не в порядке с личной жизнью, что у меня как-то все не складывается, я весь несчастный, записываю сторис — что было недавно, абсолютно пьяненький сидел. Ну, бывает, конечно, накрывает, но так я абсолютно упакованный человек, у меня есть все, в принципе. Весь спектр эмоций я испытываю точно, – сказал Билан.
Речь идет об инциденте месячной давности, когда Билан вышел в прямой эфир в Instagram в нетрезвом состоянии. В видео артист был очень эмоционален, не сдерживая слез. Позже он сказал, что очень устал к этому моменту и не рассчитал свои силы. Впрочем, большинство пользователей сети поддержали артиста. Билан и сейчас в интервью Собчак рассказал, что знает о своих проблемах с алкоголем и “работает над этим”.
О реакции “невесты” на его исповедь в Instagram
Она сказала: "Дим, ну послушай, мы все понимаем. Мы все люди".
Певец не назвал имени своей невесты, однако в интервью Ирине Шихман в 2019 году он заявил, что у него “должна была родиться двойня”, однако у его невесты случился выкидыш. Вторая беременность закончилась тем же, после чего они расстались. Тогда он тоже оставил имя “невесты” в тайне.
Кроме того, Дима ответил, почему не пришел на похороны своего коллеги по шоу “Голос” Александра Градского, а также раскрыл, какие у него сейчас отношения с продюсером Яной Рудковской.
Об алкоголе
Да, я выпиваю. Но мое лицо говорит о том, что я выпиваю немного. Я, к сожалению, имею такую проблему, признаюсь тебе только… Я не могу остановиться, когда выпиваю. Я очень люблю одиночество и не люблю, когда посягают на мою свободу. Нет такой семьи, в которой кто-то бы не имел такую проблему, и в нашей стране, и вся Европа пьет так.
Я пошел к врачу, посоветовался, спросил, что со мной такое. А он спрашивает: “Вы забываете, если вы напились?”. Я говорю: “Да, бывает, что забываю”. Он говорит: "Ну да, стадия, надо обратить внимание". Тогда он назвал третью стадию. Я в глаза знаю своего врага. Сначала шампанское, потом вино, а потом тяжелые напитки. Я становлюсь каким-то дядей Васей. Но если я напиваюсь, то только от радости.
О том, почему не пошел на похороны Александра Градского
Каждый переживает это по-своему. Помню, когда хоронили Юрия Айзеншписа (бывшего продюсера исполнителя – ред.), я осуждал кого-то, мол, а почему этот человек так сказал на панихиде, а не так. Я даже подходил к людям и спрашивал: “Почему вы врете?!” Никого осуждать нельзя. Каждый воспринимает смерть по-разному.
Я не хотел оставлять в своей голове эту неживую маску. Это такая тема, о ней как о вкусах не спорят. Я поставил дома свечку. Мало того, что в этот день снимался в “голубых огоньках”. Вообще, у меня профессия такая спорная...
О жестком характере Юрия Айзеншписа
Он был жесткий да. У меня была девушка - теперь уже можно говорить - из Black Star. И я готовил программу в “Метелице”, пропал на три дня. Она пришла на концерт, а Юрий Шмильевич ее выгнал. Он вообще работал с теми, у кого не было личной жизни - ни жен, ни мужей, ни детей. Они все - все в офисе, все вокруг клали свою жизнь на алтарь шоу-бизнеса.
О начале работы с Яной Рудковской
Я был очень потерян. Мне любое теплое слово было важно. Меня не интересовали деньги. Я ездил просто в машине и рыдал, было хреново.
О гонорарах
За концерты 60 процентов получаю я, 40 – она (Яна Рудковская – ред.). Большие концерты, как, например, в Москве или Питере, — 50 на 50 процентов. Я готов платить и делиться, у всех артистов есть помощники и менеджеры. Все рекламные контракты, весь digital, доходы с Instagram в 100 процентах я получаю. “Голос” и другие проекты — тоже я полностью получаю. А телевизионные проекты, контракты, которые она приводит, мы делим. Бренд “Дима Билан” принадлежит официально по бумагам мне.
О своем творческом статусе во время развода Яны Рудковской и Виктора Батурина
Я спокойно стал относиться к тому, что меня называли проектом. Я понимал, что я немножечко вещь. Меня это не устраивало, конечно. А что я мог сделать? Огромная машина, огромная система и какие люди, и меж каких жерновов я оказался. Я помню, что, когда мы расходились и когда меня делили, то даже были такие моменты — намекали, что можно посидеть в комнате без воды и еды и подписать любые документы. Но я не знаю, кто это был и от кого это было.