RU
Наследник актерской династии 39-летний Петр Федоров играет в отечественном кино уже 21 год. На счету актера более 80 картин — такие как «Дуэлянт», «А зори здесь тихие...», «Обитаемый остров», «Россия 88», «Без права на ошибку» и многие другие. После успеха в 2013 году военной драмы Федора Бондарчука «Сталинград» за Федоровым закрепился образ военного героя. Старшина Васков, который противостоит немцам в картине «А зори здесь тихие...», тракторист дядя Костя в «Территории», майор КГБ в «Перевале Дятлова» и героический пилот в новой картине «Летчик» режиссера Рената Давлетьярова. В фильме Николай Комлев — это собирательный образ девяти летчиков, Героев Советского Союза, самый известный из которых Алексей Маресьев. По сюжету в 1942 году во время воздушного боя Комлева сбивают немцы, он терпит крушение. На протяжении нескольких недель он пробирается через заснеженный лес, пытаясь спастись от фашистов, волков, голода и холода. Летчика ведут к жизни воля, мужество и, конечно, любовь.
В преддверии премьеры мы поговорили с Петром о героизме и любви. Интервью проводили по Zoom. Перед тем как начать, он отклеил наклейку с камеры ноутбука. «Ничто не спасает от Большого Брата, стоит поговорить о чем-то — тут же вылезает реклама на эту тему», — объясняет Петр. И продолжает: «В серьезных кабинетах — новая мораль, переговоры ведут без телефонов, оставляют их в холле».
Это уже мое пятое интервью с вами. По Zoom впервые, до этого делали вживую, по почте и аудиосообщениями в WhatsApp. Как вам больше всего нравится?
Я не цифровой человек, предпочитаю разговоры вживую. Тогда каждому достается свое: читатели получат текст, а мы с вами впечатления от эмпатийного общения. Я больше люблю живые беседы. Особенно после пандемии соскучился по ним.
На этот раз поводом для разговора стал фильм «Летчик» Рената Давлетьярова. Это ваша четвертая совместная работа. Нет ощущения, что все русское кино — это междусобойчик? Группа людей снимает фильмы со своими о себе и для себя...
Работать надо с теми, с кем хочется обняться. И режиссер, нашедший своего актера, — это счастье. Для режиссера актер — инструмент, порой пространства одной картины не хватает, и художники двигаются дальше вместе. В мировом кинематографе полно таких примеров.
Рената хотелось обнять?
Да. Я рад вновь поработать с ним на большой площадке. Всегда интересно, как мы меняемся. В зеркало мы своих изменений не видим, а встречаясь через года в работе, наблюдаем друг друга, видим рост, видим себя, чувствуем движение. Иногда наоборот.
Помню, когда мы с вами беседовали в Торонто, где вы представляли канадцам «Дуэлянта», седых волос еще не было...
Много чего еще тогда не было, кроме моих седых волос. Мир с тех пор довольно сильно изменился. А седые волосы это отличная хрень, у меня они в принципе рано появились. Наследие такое. Главное, ребята, сердцем не седеть. А в актерстве твое естество — важнейшая часть профессии. Так же как и открытость. Сравнение с древнейшей профессией идет отсюда. Знаете, почему?
Нет.
Потому что актер выходит на площадку и говорит режиссеру: делай со мной все, что хочешь. Это доверие и уязвимость. Это прыжок в тандеме в темноту. Если не возникает тандема с режиссером — можно стукануть как перегретый двигатель автомобиля.
Поэтому вы стали отказываться от ролей?
Просто со временем понимаешь, что «нет» — это главное слово в профессии. Это защита профессии в том числе и от тебя самого в каких-то сомнительных произведениях. Я не хочу стать обезжиренным молоком, к которому всегда прибегают, когда нужно сделать омлет. Много раз ошибался и говорил «да», когда стоило отказаться, а потом жалел о том, что вписался в эту историю. Так же как в других случаях, я узнавал себя нового. Когда встречал настоящего режиссера.
Про что для вас фильм «Летчик»?
Про войну, да не совсем. Комлев — великий воин, но его основная битва — с природой и самим собой. История даже не о нем, а о людях, которых он встречает на своем пути. Он, как ревизор, экспонирует в них истинные качества, каждый проявляет свою истинную суть. Мне кажется, что фильмы про войну, про экстремальные обстоятельства интересны и важны тем, что исследуют главный церебральный рефлекс человека. Отвечают на вопрос, кто ты такой на самом деле. И здесь нет никакой романтики, как и в самой природе, которая всегда была против человека. Это вечная схватка. В природе нет эмоции — это абсолют, чистая смерть. Солнышко светит — хорошо, дождик пошел — немножко грустно... Ерунда. Идите в тайгу — и там все поймете.
Но Николаю Комлеву удалось выжить в этой схватке с природой. Что двигало им?
Мотивация героя — всегда основной движок фильма. И здесь расходятся жизнь и экран. Если в реальности любой из нас попадет в похожую ситуацию — желание жить очень понятно. Жить ради жизни. В кино же этого недостаточно. Герой должен двигаться куда-то ради кого-то. Такие ребята, как Ридли Скотт или Иньярриту в «Гладиаторе» и «Выжившем», заряжают героя местью. Месть — основной проводник сюжета. Герою незачем жить, его родные мертвы, он хочет к ним, но сначала надо отомстить. Мы ждем финальную главу, где нас ожидает кровавая расправа со злыми силами. У нас же намного более гуманистический заряд. Комлев выживает ради любви, которую обрел буквально перед своим злоключением.
То есть поэтому решили добавить любовную линию?
Без любви в принципе ни один фильм не полноценен. Просто есть и другие факторы, влияющие на исполнение современных фильмов — зрители XXI века избалованы быстрым потреблением информации: ролики на YouTube, соцсети, клипы, новости по телевизору, компьютерные игры... Мы теперь все в медиамуравейнике, и к чему все это приведет, пока непонятно... Но это все влияет на монтаж, требует насыщения истории разными аттракционами и интертейментом. При этом цифровые обманки перестают работать, кино возвращается к аналоговым решениям. Гордость нашей картины — настоящий самолет Ил-2, он реально летал, танки настоящие, волки настоящие. Кино о подвиге должно опираться на подвиг кинематографистов. Голые иллюзии больше, на мой взгляд, не работают.
«Летчик» — это уже третий фильм о войне. Видимо, вам нравится эта тема, собираетесь и дальше сниматься в военных картинах?
Тема мне всегда нравилась, но смущает, что ее превратили в бренд. Очень много ерунды снимают, крутых работ мало.
Почему тогда вы снимались в фильмах о войне?
Потому что я против войны. Чтобы показать этот ад, чтобы люди понимали, что она не нужна. Чтобы рассказать о личностях.
Героизм романтизирован в кино.
Воспевать его — хорошо, романтизировать — вечная задача патриотической машины. В советское время это было даже жестоко по отношению к героям. Не все из них готовы были нести бремя медийной личности. «Повесть о настоящем человеке» была поставлена не только в кино, был еще спектакль в Большом театре, опера Прокофьева. Мощная нагрузка на сознание. Между тем в большинстве случаев подвиги были связаны с ошибкой системы. Тема героики неоднозначная, но опирается на людей и на их невероятные способности и силу. А сам подвиг связан с ужасом. Герой всегда пройдет через ад.
Почему все-таки Комлев вернулся к полетам после всего пережитого?
Это сложно понять современному человеку. Казалось бы: ты инвалид, красная военная машина перемолола тебя в фарш, но ты выжил, обрел любовь и семью. Причем даже супруга поддерживает его в желании летать. Это психология людей войны, драма и человеческая, и профессиональная. Комлев обязан жизнью многим, кто погиб, спасая его. Он теперь не имеет права на смерть. Но природа в другом: выжив, он все равно не может без войны и полета. Однажды в период подготовки к съемкам я сидел в аэропорту, ждал посадки, смотрел в окно на взлетную полосу. Я любовался на взлетающие самолеты, наблюдал, как шасси уходят в брюхо машины. В тот момент осознал рифму: самолету ноги не нужны. Комлев сам стал самолетом. В небе он не инвалид, он птица.
Вы верите в такую любовь, ради которой можно выжить?
Мне кажется, каждый из нас знает такую любовь. Оказавшись на грани смерти, человек чувствует все острее. Более того, я верю в любовь на всю жизнь. Это какая-то глупость, которая застряла в голове, и я не могу от нее избавиться. Как бы жизнь по башке ни колотила, я все равно в нее верю! Для меня примеры таких отношений — дедушка с бабушкой и папа с мамой. Я знаю, что такое счастливый союз. Я видел любовь, которая меняет мир.
Вам 39 лет, а вы еще ни разу не были женаты. Даже если вы завтра познакомитесь с девушкой, влюбитесь в нее, через год у вас родится ребенок, вам будет уже 50, когда он будет ходить в школу. Как вы к этому относитесь?
Как шутят мои коллеги-девушки: «Петя, пора заморозить сперму!». (Смеется.)
У мужчин есть преимущество перед женщинами: ваш репродуктивный возраст ничем не ограничен.
Я очень на это рассчитываю! (Смеется.) Та мозоль, на которую вы пытаетесь надавить, уже не болит. Давно была мечта родить себе друга, как сделал мой папа. Он так и говорил: «Я не сына родил, я друга родил». Но у меня, видимо, будет по-другому.
Но позднее родительство — это не так плохо?
Это осознанный кайф. У меня куча примеров перед глазами, доказывающих, насколько это прикольно. А если кому хватит духу, всегда можно усыновить ребенка. Никто не знает, как будет, главное — не придумывать себе трафаретики по жизни.
Представьте, если бы вы были сейчас отцом, то каким?
Я вижу своих коллег, которые, несмотря на детей, продолжают работать в бешеном ритме... Не считаю, что это хорошо. Каждый раз ужасаюсь, когда вижу, как артисты возят с собой в вагончиках жен, детей и собак. Я бы не хотел себе такого папу. Я за декреты и выходы из профессии, ведь создать жизнь — это главный опыт в жизни. Важнее ролей, наград и Голливуда...
Изменилось с годами восприятие любви?
Ой, не знаю. Раньше привлекала вспышка, заводила потеря контроля. Сейчас больше интересует личность. Точно знаю, что многими достижениями мы обязаны нашим вторым половинкам. Ты тот, с кем ты. Хотя одиночество — это тоже прекрасно. Постигать себя надо в разных ипостасях, но природа нас все равно ведет к любви.
Какой должна быть девушка, чтобы вам понравиться?
По природе я крайне влюбчив, но и осторожен. У нас очень красивые девушки, это потрясающе, меня крайне вдохновляет женская красота. Но совпасть душами и личностями очень сложно, ведь предстоит прыгнуть в вечность.
Вам не кажется, что вы идеализируете любовь? У вас есть в голове некий идеальный образ, который вы подставляете к разным неидеальным людям, и поэтому никто не подходит?
Скорее всего. Но я не знаю, каким образом сформирован этот фоторобот. Мне кажется, что в нас все равно заложены некие паттерны, которым мы следуем. Есть какие-то первобытные программы, в том числе родовые, а также есть наш личный уникальный опыт, который дополняет и корректирует наш фарватер. Главное — не запираться изнутри. Хотя я сам крайне подозрительный тип. Но мы меняемся, и не надо этого бояться. А кроме любви и музыки у нас все равно ничего нет. Всем цветы.
Стилист: Оксана Он
Сет-дизайн: Екатерина Преображенская
Продюсер: Нино Аршба
Макияж/прическа: Ирина Гришина