Такой Светлану Иванову мы еще не видели. «Оскар и Розовая дама» — пронзительная история французского писателя Эрика-Эммануэля Шмитта об угасающем от рака десятилетнем Оскаре. В спектакле продюсера Леонида Робермана эту роль исполняет… Виктория Толстоганова. Героиня Светланы — пожилая сиделка Роза, которая становится для мальчика своеобразным проводником и помогает прожить за отведенные ему 12 дней целую жизнь.
Но эта история — не о болезни, а о силе. Шмитт, которого называют классиком при жизни, говорит о самом сложном с удивительной легкостью и без тени пафоса. И именно этот сплав искренности и игрового начала стал для актрисы ключом к роли.
Светлана, насколько я знаю, вы впервые прочитали «Оскара и Розовую даму» еще в студенчестве, и тогда роман показался вам неприступным?
Когда читаешь этот роман в двадцать лет, он тебя обжигает, ранит. Такая сложная тема, такая болезненная. Да и непонятно, как это делать, зная, что этот материал когда-то играла Алиса Бруновна Фрейндлих. А у меня еще и семейная история с этим романом связана: в Ташкенте в спектакле «Оскар и Розовая дама» играла моя свекровь (актриса Светлана Норбаева — Прим. ред.). Поэтому, когда я впервые прочитала эту историю, то уж точно не примеряла ее на себя.
Наверняка сейчас она открылась для вас по-новому?
Наверное, любая книга читается совершенно иначе, когда тебе двадцать и когда тебе сорок. В двадцать это просто литература и какие-то твои фантазии на тему жизни. А когда у тебя уже есть опыт — жизненный, человеческий, женский, материнский, — все это тяжелее.
С другой стороны, даже рассуждая на такую сложную тему, надо не забывать, что театр — это игра. И через эту игру, лицедейство — даже, не побоюсь этого слова, кривляние — можно говорить, в том числе на очень тяжелые и страшные темы. В этом есть что-то скоморошеское: говорить про серьезное несерьезно. И у нас в спектакле есть элемент такого вот хулиганства. Начиная с самого кастинга: я в свои сорок лет играю женщину за семьдесят, а Вика Толстоганова — десятилетнего мальчика. Такой игровой подход дает классную дистанцию: ты не превращаешься в буквальном смысле в эту бабушку или в этого мальчика, а просто рассказываешь их историю. Но при этом дистанция всегда дает возможность более глубокого рассказа.
Кастинг действительно хулиганистый и звучит как большой вызов для артиста. Вы сразу приняли предложение?
Я сразу испугалась, а это в моем случае — очень классный маркер. Если мне страшно — значит, будет классно. Получилось, что авантюрность затеи и неприступность самого материала, наоборот, послужили рычагом. Если настолько страшно, то точно надо делать.
Скатерть, плейсматы, салфетки, столовый и чайный сервиз — все из коллекции «Обереги»; свечи из набора «Винный бархат»; столовые приборы из коллекции «Лукоморье»; декоративная подушка из коллекции «Пиктограммы»; кольца для салфеток, ваза, икорница — все из коллекции «Купель»; аромасвеча «Корона»; хрустальные бокалы для вина и шампанского, подсвечник из коллекции «Росы» — все «Культура Дома»
Режиссер Филипп Гуревич говорит о терапевтическом эффекте спектакля для зрителя. А для вас он стал в каком-то смысле терапией?
Я старалась специально об этом не думать: иначе есть опасность сильно загрустить на взлете. Безусловно, у нас нет задачи делать искрометную комедию, но я терпеть не могу рыдающих на сцене артистов. Все, что мы делаем, должно вызывать эмоции у зрителя, а зрителям очень сложно подключаться к истеричным артистам на сцене. Так что я сразу установила для себя игровую дистанцию. Таким образом, с одной стороны, себя оберегаю, а с другой — даю возможность зрителю эмоционально взлететь там, где он захочет взлететь. Хотя на последнем прогоне разревелась на финальной сцене. Ревела и думала, что на самом деле так реветь не надо.
Не «взлететь» эмоционально в случае с произведениями Шмитта довольно сложно: такого гуманиста в современной литературе еще поискать. И лейтмотив его книг довольно стабилен: свет и человечность можно найти даже в самых темных обстоятельствах. Глядя на сегодняшний мир, верите в эту идею?
Мне это подходит. Я беру это.
Знаете, у меня есть опыт общения с благотворительным фондом «Дом с маяком» — там помогают неизлечимо больным детям жить максимально прекрасную жизнь, которую окружающая действительность может им подарить. Благодаря фонду я вижу, сколько света есть в самой жизни. Про это важно не забывать. Возможно, поэтому, перечитав «Оскара и Розовую даму» спустя двадцать лет, я увидела, сколько там фантастического юмора. Автор как будто хорошо помнит себя ребенком и очень круто это в сюжет интегрирует. Показательно, что моя старшая дочь Полина тоже с удовольствием прочитала этот роман, теперь рвется на спектакль.
Несколько лет назад Полина снялась вместе с вами в эпизоде фильма «Вратарь Галактики» и, кажется, не впечатлилась актерской профессией. С тех пор что-то изменилось?
В последнее время Полину стало активно тянуть в творчество. Что, наверное, предсказуемо: все-таки она растет в творческой атмосфере, да и гены дают о себе знать. В общем, Полина все больше интересуется искусством и очень много рефлексирует в разговорах со мной о том, как выбрать профессию по душе. Она видит, как горят своим делом мама и папа (режиссер Джаник Файзиев — Прим. ред.), и ей хочется так же.
И кстати, когда в прошлом году мы впервые вместе с дочками снялись в фотосессии для одного издания, им обеим понравилось. Периодически спрашивают: «А когда мы еще будем сниматься?». Как говорил дьявол в исполнении Аль Пачино: «тщеславие — мой самый любимый грех».
Скатерть из коллекции «Обереги»; конь из новогодней коллекции; шахматы из никеля; декоративная подушка из коллекции «Пиктограммы» — все «Культура Дома»
Полине скоро четырнадцать…
Представляете? Паспорт! Не понимаю, откуда у меня такой взрослый ребенок, это какие-то мошенники.
Глядя на Полину-подростка, узнаете себя в ее реакциях или скорее удивляетесь тому, как иначе она проживает этот возраст?
Память, конечно, играет с нами в игры, потому что мне кажется, что я была идеальным ребенком и не было у меня вообще никаких закидонов и проблем. Думаю, мой пубертат прошел мягко для моей мамы — так же, как довольно безболезненно протекает для нашей семьи переходный возраст Полины. Не всегда, наверное, безболезненно для нее самой: Полина очень тонко чувствует и глубоко воспринимает эмоциональные изменения, которые с ней случаются. Но при этом она не закрывается, а делится, так что ее пубертат нас, по крайней мере пока, наоборот, сблизил. И да, Полина очень на меня похожа — она моего устройства человек.
Обычно доверительные отношения с подростком — результат большого труда его родителей.
Ничего специального я для этого не делала, так просто сложилось на протяжении нашей жизни. При этом не могу сказать, что я адепт воспитательной конструкции «мама-друг». Мне очень понравилось интервью актрисы Риз Уизерспун, в котором она с иронией, но довольно жестко сказала: «Я своим детям никакой не друг, я мама. Друг не может нести ответственность за других людей». Я все-таки значимый взрослый, который действительно за многое отвечает и должен быть опорой и регулировщиком каких-то границ — и в семье, и в общении с миром. Но, думаю, у нас классный баланс. Опять же, меня спасает то, что я хорошо себя помню и подростком, и уже постарше, и, проживая с дочерью ее опыт, с удовольствием возвращаюсь к своим воспоминаниям. Плюс у Полины есть старшие сестры (дочери Джаника Файзиева — Прим.ред.). Наблюдение за их взрослением стало для меня в каком-то смысле тренингом. Я видела, как из детей они превращались в девушек, а потом и в молодых женщин, и это, как мне кажется, тоже дало классный терапевтический эффект. Для меня не стало шоком, что ребенок вырос. Для меня шок, что это мой собственный ребенок и что это произошло так быстро. Но все эти изменения мне очень нравятся. И вообще мои дети мне страшно нравятся.
Насколько Полина и ваша младшая дочь Мира, которой сейчас семь с половиной лет, похожи?
С одной стороны, очень похожи. И конечно, младшая невольно копирует старшую. Но в плане душевной организации они разные. Когда Мира проходила тестирование в школу, психологи написали про нее: «трепетная лань». Полина все-таки не лань, а скорее такой… бронепоезд. Всегда думаю, что это какие-то две мои субличности: одна — бронепоезд, вторая — трепетная лань.
Чайная пара «Русская тройка»; хрустальные подсвечники; поднос из коллекции «Росы»; фарфоровая лошадка из новогодней коллекции; набор новогодних свечей; набор игрушек «Золото леса»; ваза «Хрустальный дворец» — все «Культура Дома»
У вас ведь тоже есть младшая сестра — Ольга. В вашем с сестрой тандеме распределение ролей такое же?
Никогда не думала об этом, хотя у меня с сестрой такая же разница в возрасте, как у моих детей. Мне, кстати, всегда казалось, что это чудовищная разница — очень неудобная, болезненная для старшего ребенка. Я была уверена, что так не надо… Все мы повторяем какие-то паттерны.
Вы всегда хотели двоих детей?
Двоих минимум! Вообще детей должно быть много. Детей, собак…
Наверное, и гостей? Складывается ощущение, что у вас очень гостеприимная семья и дом, открытый для всех.
Так и есть. Хотя, конечно, бывают разные периоды: дом все-таки живет жизнью своих хозяев. Когда у меня много работы и случается передозировка общением, дом становится моей берлогой. Но обычно у нас действительно много гостей, часто спонтанных. Могут зайти соседи, дети приводят своих друзей, мы с мужем можем приехать вместе с кем-то из коллег.
У нас даже есть правило: в доме всегда должна быть еда в таком количестве, чтобы в любой момент накрыть красивый стол и вкусно накормить гостей. В этом есть какая-то очень правильная энергия. Это про любовь, про созидание. При этом я совершенно не из тех, кто может поддерживать общение через силу, специально с кем-то дружить или организовывать какие-то вечера, приемы. А вот когда от души, тогда прямо радостно. Гостей мы любим. Да и поесть любим.
Кто чаще готовит?
Тот, у кого есть время. Но для меня, например, приготовление еды — это лучшая терапия, я так отдыхаю. Серьезно! Могу после смены в кино или после спектакля прийти домой и начать варить суп. Если бы мне лет десять назад кто-то сказал, что я так буду отдыхать, я бы, конечно, не поверила.
Вазы «Хрустальный дворец»; ваза из коллекции «Лед» — все «Культура Дома»
А что для вас делает дом домом?
Наверное, все-таки его обитатели. Если кто-то уехал, в доме сразу пусто. А если мы уезжаем куда-то всей семьей, есть ощущение, что мы и наш дом с собой туда перевозим.
При этом наш дом — очень наш. Само пространство. Все, кто к нам приходит, отмечают, что только у нашей семьи мог быть такой дом. Он отражает наше мироустройство, наши ценности, увлечения, наш вкус. Зеленые стены, красные двери — много цвета, ярких деталей, мелочей. Я из тех, кто не просто хранит детские поделки и рисунки, но и интегрирует их в интерьер. Может быть, даже больше, чем хотелось бы, но ничего не могу с собой поделать: это все для меня безумно важно и ценно. К тому же само это пространство связано для меня с важным и большим этапом в жизни: мы переехали сюда, когда родилась наша младшая дочка. Буквально: пока я рожала ребенка, муж доделывал ремонт. Собственно, поэтому дом такой яркий: я как девочка, возможно, была бы не так смела в дизайнерских решениях.
У вашего мужа восточные корни — наверное, и за семейные традиции отвечает он?
Джаник все-таки вырос не совсем в традиционной восточной семье, а во вполне себе светской: мама — актриса, папа — режиссер, отчим — профессор. У нас за традиции больше отвечаю я. Это как будто такая женская прерогатива: что мама придумает, то и будет поддерживаться. И для меня традиции очень важны, они объединяют и заземляют при нашем графике, разъездах и вообще сумасшедшем ритме жизни. Очень круто, когда есть какие-то ритуалы, и мы точно знаем, что они будут повторяться.
Например, каждый год, начиная с 1 декабря, моим детям пишет письма зима. Это такая вариация на тему адвент-календаря, которую я подглядела у своей школьной подружки. Иногда зима приносит какие-то подарки со смыслом, иногда дает задания — так дочки, например, выучили Бродского, Пастернака, какие-то новогодние стихи. Интегрирую и воспитательные моменты: через письмо можно обыграть, обговорить какую-то ситуацию. Дети тоже пишут письма зиме в ответ, и я их все бережно храню.
Шахматы из никеля; плейсмат и банкетка из капсульной коллекции «Жар-птица»; конь из новогодней коллекции; ваза «Хрустальный дворец; икорница; ведро для льда; ваза для фруктов; креманки для шампанского из коллекции «Купель» — все «Культура Дома»
Сложно представить, как вы находите на это силы и ресурс при вашем графике.
Мне каждый раз муж говорит: «Господи, какая ты неленивая». Потому что это же надо еще не уснуть, ночью это все написать, в красивую бумажку упаковать. Я надеюсь, моя младшая дочь не прочитает это интервью, потому что она верит, что это пишет зима. Старшая, конечно, знает, что это я. Но и тут есть классный элемент игры: переписываясь с зимой, она понимает, что переписывается со мной.
Вы всегда заранее знаете, что напишете?
Нет, чаще это какое-то душевное движение прямо в моменте.
Декоративные подушки и чайные пары из коллекции «Пиктограммы»; цилиндрическая подушка из капсульной коллекции «Жар-птица»; поднос из коллекции «Дрёмица»; чайные ложки из коллекции «Лукоморье»; настольная игра «4 в ряд»; набор елочных игрушек «Морозко» и «Аленький цветочек» — все «Культура Дома»
Это очень красивая и трогательная прелюдия к празднику. А для Нового года есть свои ритуалы?
Мы празднуем дома, всегда. Несколько раз отмечали в других странах — не понравилось. Нам хочется самого ощущения дома, снега, елки нашей классной во дворе. У нас каждый год битва: живую елку ставить или искусственную? Муж вечно жалеет елки и требует искусственную, но в прошлом году я отвоевала настоящую — ужасно хотелось, чтобы пахло на весь дом. В этот раз, наверное, придется уступить. А в следующем году снова попробую!
Плейсматы, салфетки и десертная тарелка — все из капсульной коллекции «Жар-птица»; кольца для салфеток, креманки и фужеры для шампанского — все из коллекции «Купель»; столовые приборы из коллекции «Лукоморье»; бокалы для шампанского и вина из коллекции «Тюльпан»; креманки для шампанского «Иллюзия»; бокалы для вина и креманки для шампанского из коллекции «Росы»; бокалы для коньяка из коллекции «Лед» — все «Культура Дома»
2025 год на исходе. За что вы ему благодарны?
Я очень благодарна за то, что рядом были прекрасные люди. Такие, у которых хочется учиться, которых интересно слушать, к которым хочется тянуться и соответствовать им. Для меня любое событие, проект, спектакль, фильм — это то время, которое проводишь с людьми. Фильм выйдет, спектакль будет играться, но в душе все равно остается именно это ощущение совместного времяпрепровождения. И того, как эти люди тебе помогли, как тебя изменили.
Например, я сейчас снимаюсь в очень интересном проекте — детективе «Пустая комната» Василисы Кузьминой. И для меня общение с Василисой и нашей съемочной группой — это какой-то абсолютно фантастический опыт. Притом что многие в команде младше меня, я столькому у них научилась за те три месяца, что мы вместе. И уверена, столькому же еще научусь, пока мы этот проект не закончим. Я очень ценю каждую жизненную встречу. Даже если она на время, как это бывает в кино, она неизменно обжигает и меняет.
В этом году в российских кинотеатрах удивительная практика: в повторный прокат выходят популярные фильмы прошлых лет. Если бы вас попросили выбрать одну вашу работу для такого релиза, что бы это было?
«Дом солнца» Гарика Сукачева. Я очень хочу посмотреть его со своей старшей дочкой — а уж если бы это случилось в кинотеатре… Было бы очень классно. Пожалуйста, пусть мой запрос будет услышан!