RU
Онлайн-кинотеатр KION готовит к выходу документальный проект об интимной жизни реальных людей, истории которых комментируют эксперты. Все о том, как россияне относились к сексу тогда и сейчас. Главные участники киноэксперимента — актеры Ольга Зайцева и Даниил Воробьев — в разговоре с Ренатой Пиотровски оказались не менее откровенны, чем в кадре.
Ребята, во-первых, расскажите, почему вы согласились участвовать в документальном проекте.
Ольга: Документальный жанр сейчас переживает подъем, к тому же это, скорее, мокьюментари: есть реальные истории, и есть сюжеты, в которых актеры должны играть.
Даниил: А мне вообще всегда было интересно совместить игровую структуру и документальное повествование. Мы придумывали визуальные ходы вместе с режиссером и творческой группой — я был заряжен!
А почему документальный жанр вообще стал интересен зрителю?
Ольга: Зритель узнает в нем себя — это кино не про каких-то абстрактных людей, это реальные истории из жизни. А когда человек видит на экране то, что происходит с ним самим, это всегда цепляет.
Даниил: В документалистике, как и в любом другом виде киноискусства, есть ярчайшие художники, личности и мастера: Дзига Вертов; Михаил Ромм, снявший «Обыкновенный фашизм»; Сергей Мирошниченко с многолетним исследованием судеб, фильмом «Рожденные в СССР»; невероятный Виктор Косаковский и вся его киновселенная! А еще повергший меня в свое время в абсолютный шок Александр Расторгуев и его «Дикий, дикий пляж. Жар нежных».
А что за миссия у вашего фильма?
Даниил: Обратить внимание на то, как важно уметь разговаривать друг с другом и не бояться проявлять чувства. А вообще этот фильм — самобытный экскурс в историю нашей страны.
Ольга: Этот фильм про то, что в СССР были секс и любовь, это была потрясающая, грандиозная страна…
Почему мы всегда копаемся в нашем прошлом: во взрослых проблемах виним родителей, а в интимных — советское время… Это все психологи виноваты?
Даниил: В будущем копаться было бы странно — но ведь надо же где-то копаться, где-то доставать ответы! (Смеется) Беда в том, что на это мы тратим текущую жизнь, мы свое настоящее растрачиваем на прошлое… Но, мне кажется, прошлое — это самая яркая экранизация настоящего, и не думать о нем было бы крайне легкомысленно.
Ольга: Я, кстати, ни советское прошлое, ни своих родителей ни в чем не виню, я им искренне благодарна. На все мои вопросы мама с папой отвечали честно и открыто — никакой капусты или аиста. А в возрасте семи лет у меня появилась детская энциклопедия, где было понятно расписано, как устроены женский и мужской организмы.
Социологи пишут, что, несмотря на популярность таких сериалов, как «Эйфория», зумеры к сексуальной жизни намного более равнодушны, чем предыдущие поколения. Как думаете, почему?
Даниил: И сериал «Сексуальное воспитание» подтверждает эту мысль. Дело в том, что сейчас во всех областях искусства видна тенденция увлечения формой… Например, слушая современную российскую музыку, вы вряд ли с первого раза поймете, о чем поет исполнитель. Зато сможете прочувствовать самобытность, аутентичность, атмосферу. Так уже было, когда опера превратилась в соревнование виртуозов пения. Форма очень доступна, тело очень доступно. А чувственность отошла на второй план. При этом я бы все же не делал выводов про все поколение — картина намного сложнее и, думаю, не так катастрофична.
Ольга: Моему старшему сыну 19 лет, и я вижу, что он и его ровесники ищут любовь. Для них тема просто секса, как было у нас, когда всем хотелось и моглось, — неинтересна. «Я хочу влюбиться», — говорит мне сын.
Мы не зумеры, мы миллениалы: как все-таки на наши представления о любви повлияли советские ценности?
Ольга: Все фильмы, которые мы смотрели в детстве и юности, были пропитаны верой, честностью, любовью. Тот же фильм «Девчата»: финальный поцелуй, они прячутся и… конец фильма. Интимная жизнь не должна быть нараспашку. Вот чему учила та эпоха.
Даниил: Помню, как в 17, влюбленный, ухаживал за девушкой: мы, обнявшись, стояли у подъезда под дождем. И какая-то женщина заявила: «Вот закончится у вас конфетно-букетный период — что делать будешь?». Я тогда очумел: у этого «периода» есть название, да еще такое убогое! Как же оно минимизирует и уродует все, что сейчас творится в моем сердце! При этом ухаживать, смущаться, добиваться — это глаголы, которые сформировали мое представление о любви. А также стыд, страх, общественное порицание, позор — да-да, они тоже тут присутствуют.
А давайте конкретно. Вот для тебя, Ольга, после какого свидания позволительно впервые взяться за ручки, поцеловаться или остаться на ночь, чтобы не перестать чувствовать себя приличной женщиной?
Ольга: Есть есть внутренний порыв — значит, можно. А дальше вопрос: как человек отреагирует, ответит ли тем же. С поцелуями — та же история, нужен порыв, а не холодный расчет, что «пора» или «надо». Либо есть искра, либо ее нет. А приличной… Я всегда чувствую себя приличной, даже если мне хочется взять кого-то за руку! (Смеется)
А для тебя, Даниил? У мужчин другие законы…
Даниил: Тут как повезет!
А кто эти законы пишет, кстати? Кого мы боимся, когда думаем об этом? Бабушек у подъезда? Родителей? Себя?
Ольга: Честно говоря, я никого никогда не боялась, а моя мама — мой лучший друг, она знала про меня все.
А почему сегодня так много разводов? Это хороший тренд — люди слушают и слышат себя? Или плохой?
Даниил: Мне кажется, разводы были всегда, просто раньше в них участвовала общественность, а сейчас механизм оптимизировался, разводиться стало проще.
Ольга: Люди стали выбирать себя в отношениях. И это неплохо, потому что брак — это все же отчасти навязанная обществом модель, которую легче контролировать. А когда люди выбирают себя, их становится сложнее контролировать.
На днях в New York Times вышла резонансная статья о том, что именно люди поколения X — то есть условно 40-летние миллениалы, — больше других довольны своей сексуальной жизнью. Дети уже сделаны, опыт есть, а страхов нет. Про вас лично это правда?
Даниил: Дети сделаны, опыт есть, а страхи не исчезли! (Смеется) Вот так было бы верно про меня. Удивление вызывает лишь проявление собственной мужской энергии. Сейчас гораздо приятнее сдаться женской красоте, интеллекту, утонченности, взгляду, аромату, женской сущности…
Ольга: Меня в юности никто не запугивал, поэтому у меня было какое-то здоровое, свободное восприятие секса, любви, самой себя. Был родительский контроль, но не было глобальных рамок. Родить, но не выйти замуж? Если ты можешь ребенка воспитать и прокормить, то почему нет? Так что я всегда была довольна своей жизнью — и довольна сейчас…
А почему мы, взрослые, все знаем, а все равно отношения мужчины и женщины — это всегда игра в прятки, а не откровенный разговор о своих желаниях?
Даниил: Потому что надо вовремя сепарироваться от своих родителей и их нечаянных проекций и перестать искать в своей взрослой жизни больные модели отношений, в которых отрабатывается эта зависимость. Это нужно сделать, потому что это психологическая гигиена и уважение к себе и партнеру, который не понимает, за что его калечат, когда он пришел любить, а не вывозить весь этот бред.
Ольга: Мне кажется, если до 30 я была честна с собой, то после 30 я научилась быть честной еще и с мужчиной. И для меня стало абсолютно очевидно, что правду говорить легко и приятно. Поэтому я совершенно спокойно своему мужу озвучиваю, что для меня важно, и совсем не играю с ним в прятки. Для меня это табу. Если я начну играть с ним в прятки, нам лучше развестись.
Принято говорить, что в женщине должна быть загадка. Должна? И как быть, когда загадка разгадана?
Даниил: У любой женщины должен быть мужчина, у которого есть разгадка, потому что любая женщина мечтает, чтобы ее разгадывали.
Оля, а в мужчине загадка обязательна?
Даниил: Говорю же: в мужчине обязательна разгадка! (Смеются)
Ольга: Главное, чтобы он не скрывал свои долги от женщины, потому что ситуации бывают разные, и загадки с долгами — совсем не романтичные. А так — какая загадка? Мужчина должен быть героем, победителем, защитником. Для меня это важнее.
Даниил, как у тебя с возрастом менялось восприятие женщины?
Даниил: До 35 лет я испытывал гипернеловкость, когда на меня обращала внимание красивая девушка. Я был соперником! Мы воевали! Потом я везде проиграл — и с этого момента стал мужчиной… Сейчас для меня женщина — это цветок, вершина, вселенная, магия, ключ, богиня, особенно если она таковой себя ощущает.
Твоя цитата: «У фильма мощнейшая задача — свежий взгляд на проблемы современного общества». А что у современного общества за проблемы?
Даниил: Киберодиночество! Цифровое одиночество! Весь чувственный ряд, вся человеческая эмоциональная природа засунута в эмодзи!
Секс без любви или любовь без секса — что хуже?
Ольга: Хуже, когда не взаимно!
Раз уж у нас такой откровенный разговор, хочу предложить вам продолжить беседу в нестандартном формате: задайте друг другу вопросы, которые вас волнуют.
Даниил: С удовольствием! Оля, представь сухую веранду, застывшую хвою вокруг, уже морозную осень. Ты держишь в руках руку своего мужчины, а она костистая, сухая, испещренная морщинами, но теплая. Вся ваша жизнь позади! Возможно, это последняя осень на двоих. Вдруг он медленно поворачивается и говорит: «Все мои фантазии в прошлом, у меня осталась только ты». Как ты ему ответишь?
Ольга: Знаешь, я думаю, если позади целая жизнь, люди говорят друг с другом на каком-то другом языке — это язык полного доверия, в котором совместный опыт, совместные боль и радость позволяют быть друг с другом очень бережными и одновременно… очень циничными. Мы вместе много лет? А вдруг это ты виновата, что я не всегда был счастлив, что я не поднялся по лестницам, по которым мечтал подняться, не воплотил в жизнь все фантазии, которые меня терзали? Ответ на такое заявление будет зависеть от того, как мы прожили эту жизнь. Если она была счастливой, почему бы не позволить друг другу побрюзжать? Что значит пара фраз против целой жизни, прожитой вместе? Кстати, Даниил, в Библии прелюбодеяние — это грех. А для тебя возможна измена в браке — или лучше развестись?
Даниил: Лучше, чтобы она не обнаруживалась, потому что от измен в браке никто не застрахован. Это такая бесшумно подползающая змея. А вообще мне кажется, что страшнее в браке не этот грех, не измена… Страшнее уныние! Так что я все же вернусь к фантазиям! Есть ли у тебя нереализованная сексуальная фантазия — и почему она до сих пор не реализована?
Ольга: Некоторые фантазии лучше не реализовывать. Потому что в формате фантазии они гораздо интереснее, чем воплощенные в жизнь.
Даниил: Как ты относишься к следующей, недавно пришедшей мне в голову мысли: мужчина должен раствориться в своей женщине, упасть в ноги так, чтобы поставить ее на пьедестал, чтобы она почувствовала себя королевой – и только так женщина сможет поклоняться ему, как богу.
Ольга: А зачем мужчине поклоняться? Мне кажется, любить в первую очередь нужно себя.
Даниил: А давай так: тебе 25, ты идешь к алтарю со своим избранником — и вдруг понимаешь, что держишь за руку смерть! Просто вспышка! Просто показалось! Что ты — как мудрая женщина — сделаешь?
Ольга: Смерть — это если брак ставит крест на всех твоих фантазиях, это смерть любви, потому что это смерть игры и веры в то, каждый новый день будет не повторением предыдущего, а действительно новым днем. Что ж, наверное, надо, как героиня Джулии Робертс в «Сбежавшей невесте», оседлать коня и ускакать вдаль! (Улыбается) Мужчина не должен становиться тюрьмой для своей женщины, даже очень уютной тюрьмой. Он должен быть мужчиной, а потом уже в чем-то отцом или братом. Кстати, вот для тебя твоя женщина больше друг, мама или любовница? Расставь по порядку.
Даниил: Друг, любовница, мама.
Ольга: А были ли в детстве комплексы? Или девочки всегда благоволили тебе?
Даниил: Всегда были. И всегда благоволили. (Смеется.)
Ольга: А была женщина, которая круто изменила твою жизнь?
Даниил: Да. И похоже, еще будет!
Ольга: Ты — секс-символ нашего времени, тебе это нравится?
Даниил: Мне нравится секс и… символы! (Смеется) В отношениях важна каждая деталь! Кстати, Оль, вот что интересно. Я встречаю незнакомую девушку и обращаю внимание на глаза, губы, волосы, фигуру, чуть позже — на запах, паузы, звучание. А что, кстати, анализирует женщина, чтобы понять, что рядом женщина, а не соперница?!
Ольга: А зачем в другой женщине чувствовать соперницу? Я вижу красотку — и признаю: крутая, красивая, стройная, эффектная. Никто не знает, откуда ждать удар — так что проще расслабиться. Любите — и прощайте, если любовь ушла.
Даниил: А как ты думаешь, родители заслуживают прощения за свои ошибки перед детьми? Ведь они, как и мы, живут первый раз.
Ольга: Я как родитель двух прекрасных детей скажу так: мы все совершаем ошибки. Вопрос в том, как мы находим выход из ситуаций, когда мы совершаем эти ошибки. А прощать или не прощать… Жить, не простив, тяжело. Себя надо любить — и не носить в себе груз обиды. Если ты любишь себя, ты прощаешь других. Кстати, в каком возрасте стоит начинать говорить с детьми об интимной жизни?
Даниил: Как только возникнет вопрос. Я уже подготовился. Знаю, с чего начну. И разговаривать об этом нужно спокойно, не ставя какую-то мощную эмоциональную педаль.